Кто будет первым оступившимся в этом смертельном противостоянии, узнать так и не удалось. Утомившись скучным зрелищем, Гомез встал со своего кресла, вытянул руку вперёд и крикнул:
– Довольно! Бойцы равны! Нет смысла ждать пролития крови! Сегодня турнир в честь мирных переговоров, а не война!
Сражавшиеся разошлись на безопасное расстояние друг от друга, внимая короткой речи барона. Кор Ангар без лишних слов забросил свой меч в крепление за спиной, тем самым показывая, что он согласен с ничьей. На лице Шрама на секунду отразилось облегчение, хотя он постарался не подавать виду – вкладывая меч в ножны, выругался и сплюнул на песок арены в сторону стража. Перечить слову Гомеза Шрам не посмел, да и не был намерен – слишком тяжела оказалась для него битва, в которой он изначально рассчитывал на лёгкую победу.
Зрители с удивительной готовностью приняли ничью. Дело в том, что те, кто поставил на Шрама, а таких было большинство, мысленно уже распрощались со своими ставками, понимая, что его шансы на победу гораздо ниже прогноза. Этой части трибун ничья была выгодна, потому как позволяла хотя бы вернуть свои опрометчиво поставленные на кон сбережения. Те же, кто рассчитывал на победу стража, принадлежали в основном к болотному Братству, а для них согласие Кор Ангара и незримое одобрение происходящего сидящим наверху Кор Галомом, было достаточным основанием, чтобы не возражать. Единственный, кто бурно выражал свой протест был Горн. Дело в том, что под влиянием рассказов Лестера о мастерстве главного храмовника Братства, он поставил сотню на бойца сектантов, и в случае его победы рассчитывал заработать впятеро больше. Тем не менее, Горна удалось быстро успокоить, чему во многом послужило обещание Торлофа освободить его от очередного дежурства, если обойдётся без неприятных инцидентов. О проблемах, которые могут последовать, если по-хорошему договориться не получится, Торлоф промолчал, но Горн и сам прекрасно знал, что с «правой рукой» генерала Ли лучше не ссориться.
Впоследствии я узнал, что Гомез не сам догадался до такого миролюбивого решения, как ничья. Немалую роль в его выборе сыграли маги, сидящие рядом с ним. Дамарок и Риордан не были сторонниками кровопролития, и своими причитаниями они убедили рудного барона, что такой широкий жест будет прекрасным завершением переговоров, станет образцом мудрости и справедливости, и кроме того сгладит неприятную выходку Шрама, нарушившего правила жеребьёвки, а значит, выступившего против воли богов. Возможно, Гомез был и сам не прочь спасти от гибели своего верного цепного пса. В конце концов, Шрам был достаточно глуп, чтобы быть идеальным телохранителем. Потеря такого человека неприятно бы ударила по позициям барона, ведь неизвестно какие скрытые планы будет вынашивать новый фаворит, в то время как старый был понятен и проверен.
Бои завершились на примиряющей ноте. Маги были правы – лучшего окончания было и не придумать.
Глава 81. Имя не имеет значения
Огромное, колоссальных размеров дерево возвышалось над болотистой, совершенно дикой местностью, поросшей густой, но низкорослой растительностью. Ветви размашисто раскидывались в вышине, закрывая собой половину неба. Тень охватывала несколько гектаров и именно из-за этого окружающая низменность за долгие века доминирования исполина, изрядно заболотилась. Несмотря на это, простирающаяся вокруг долина вовсе не вымерла, а как это всегда бывает, приспособилась. Фауна болота была во многом даже богаче, чем соседствующих с ним тропических лесов, хотя для человека эта местность была чуждой и опасной. Но у природы свои законы и чёткое место для каждого организма, а человек, хоть и являлся вершиной пищевой цепи, сложившейся на Южном архипелаге, в этой части острова вовсе не был желанным гостем. Здесь доминировал совсем иной вид, сама внешность которого внушала страх. Это были гигантские, достигающие порой пяти метров в длину ни то змеи, ни то черви, способные в мгновение ока закапываться в ил или песок, а потом выныривать в совершенно неожиданном для жертвы месте, разрывая её на куски двумя рядами острых, как лезвия зубов. На болотах эти твари были вне конкуренции, и вздумай чужак покушаться на их охотничьи угодья, ему бы крепко не поздоровилось. Неважно, будь то человек, орк, или ещё какое возомнившее о себе невесть что разумное существо.