Диего почесал затылок, над чем-то всерьёз задумавшись, потом посмотрел на Горна и спросил:
– Значит, он всё-таки примкнул к ребятам Ларса, мои намёки не прошли даром?
– Думаю, что так. Припёрся в лагерь вместе с Мордрагом и прямиком к Ларсу, вроде бы как что-то ему даже передал.
– Вместе с Мордрагом? – переспросил я, – это никак посыльный магов воды?
– Он самый, – подтвердил Диего, – шпион, удачливый вор и барыга. Он, кстати, в последнее время сильно не ладил с Торусом. В лагере даже поговаривают, что начальник стражи подослал к нему убийцу, несмотря на неприкосновенность.
– Ха! – рассмеялся Горн, – если Мордрагу что и грозит, так это утонуть в кружке шнапса, потому как он не выходит из таверны уже вторые сутки. Даже друзьям проставляет бесплатную выпивку. Сдаётся мне, что он кого-то знатно пощипал в замке Старого лагеря, а чуть запахло жареным, сделал ноги.
– Интересная выходит история, – подытожил Диего. – Чую и со списком из шахты этот новенький не прогадал. Но не пойму… Он ведь всё-таки принёс его мне. Хм… ах вот оно что! – вдруг воскликнул призрак, – Ян никогда на моей памяти не дописывал ничего после своей подписи. Что же там было? Оружие, пиво, жаркое… – Диего неожиданно звонко и громко рассмеялся, – вот же проныры! Однако весёлая выйдет пирушка! Эх, жаль только бедолаг из конвоя… Надеюсь, хоть рудокопов не тронут.
Горн улыбнулся, но промолчал.
– Слушай, Диего, – спросил я, не очень интересуясь размышлениями следопыта, – а как всё-таки зовут этого светловолосого?
– Да кто его знает, – махнул рукой призрак, – как назовётся, так и зовут.
– Ну он же тебе как-то представился?
– Нет. Точнее собирался, но мне было не интересно. Всё равно скоро он получит кличку, как и все тут.
– Ну не все, – заметил я, – вон, к примеру, мы пользуемся именами.
– Тем не менее, многие думают, что меня так зовут в честь плавильной печи, мол такой же крепкий и горячий, – вставил Горн.
– Ну, а моё имя не лучше и не хуже любого другого, – ответил следопыт, – просто выдумал его я довольно давно, прижилось оно крепко, да и не популярное здесь, так что почти ни с кем не спутаешь.
– Что до меня, – сказал Лестер, – так звали одного из легендарных последователей Робара Первого. Не знаю, почему батюшка решил так меня окрестить. Но, в любом случае, скоро, я возможно сменю имя.
– Надумал стать учеником Юбериона, одним из гуру? – спросил Горн. – Неужели так не терпится окончательно сбрендить?
– Нет, Горн, – колко парировал Лестер, – не в этом дело. Просто только посвящённым предоставляется доступ в храм, где, как ты, возможно, помнишь, теперь обитают две прекрасные жрицы Спящего.
– Сукин ты сын! – беззлобно, скорее для виду выругался Горн и сплюнул, – бьёшь ниже пояса.
– А если серьёзно, – продолжал Лестер, – то Юберион уже несколько раз вызывал меня к себе. В последнее время у моего ментора всё больше проблем со здоровьем. Я уже выполняю практически всю работу за него. Думаю, скоро меня и официально посвятят. Идол Лестер звучит не очень, так что Спящий ниспошлёт мне новое имя.
– Главное не повтори судьбу Намиба, – заметил Горн.
– Так всё же как зовут того парня? – перебил я, стараясь вернуть разговор в интересное мне русло.
– Марвин, – не задумываясь, выпалил Лестер.
– Гектор, – одновременно с ним сказал Горн.
Друзья назвали совершенно разные имена и с удивлением переглянулись. К согласию прийти так и не удалось, похоже, что парень в разных лагерях именовал себя по-своему.
– Вот видите! – подытожил Диего, – выходит, что я был полностью прав. К чёрту имена – каждый может назваться, как ему вздумается. Ты тоже, Лестер, постарайся выдумать себе что-нибудь звучное, когда придёт время, а то окажешься каким-нибудь Хер Херонисом.
Лестер лишь усмехнулся.
– Вы уверены, что говорите об одном человеке? – продолжил я расспросы.
Все были уверены. Описание сходилось в точности, да и новичков в этом месяце было не так уж много. Почти все из них уже гнули спины в рудниках, и потому, засветиться сразу в трёх лагерях никак не могли.
– Тогда нам не остаётся ничего, кроме как самим дать ему прозвище, – сказал я, – нужно же как-то единообразно его называть. Какие будут предложения?
– Ну, – проворчал Горн, – крестьяне с полей уже окрестили его Освободителем.