Во рту остался привкус крови, по венам от удачной охоты распространился адреналин и ещё какие-то неведомые стимулирующие вещества, создающие неповторимую гамму переживаний. Дамарок как-то говорил, что животные подобны механизмам и не могут подчинять своей воле низменные инстинкты. Только люди способны сознательно противиться действию гормонов, которые выплёскиваются в кровь в зависимости от внешних воздействий. Именно этим по мнению алхимика человек и отличался от животного. Помня об этом, я постарался отстраниться от возникших ощущений, чтобы лишний раз не подпитывать звериную натуру и вновь не потерять контроль над собой. Захотелось сожрать добычу сырой, я отогнал эту мысль и угрожающе оскалился остальным птицам, которые за это время лишь успели вскочить. Заверещав, они бросились прочь. Их скорость была смешной по сравнению с волчьей. Я мог разметать их за несколько мгновений, оставить беспомощно умирать и трепыхаться на земле, истекая кровью…но я победил и этот порыв, развернулся, и продолжил бег в сторону цели.
Не долго мне пришлось двигаться без помех – по дороге мне повстречался человек в доспехах стражи Гомеза – скорее всего, следопыт, изучающий земли орков и следящий за окрестностями Старого лагеря. Стражник стоял практически ровно у меня на пути, обходить его было накладно, да и оставался риск издали получить болт в бок – неизвестно насколько метким и удачливым был мой визави. Я не стал менять направления, упрямо двигаясь вперёд. Мне оставалось до него совсем немного.
Волк приближался с неумолимой быстротой, отсчёт до решающего броска пошёл на секунды, расстояние до цели уменьшалось с каждым шагом. Пятьдесят метров – человек заметил угрозу. Сорок метров – в спешке выхватил арбалет. Тридцать – наклонился зарядить оружие. Двадцать – потянул тетиву изо всех сил. Десять – выпрямился наложить болт. Ещё через мгновение он был бы готов стрелять, но я оказался быстрее и в стремительном прыжке сбил его с ног. Человек был существенно тяжелее моей предыдущей добычи, но и он оказался не способен устоять. Следопыт свалился навзничь, ударился затылком о землю, я приземлился на его грудь. Арбалет вылетел из рук стражника куда-то в сторону, тетива щёлкнула и болт устремился вдаль, мимо цели. На секунду человек оказался полностью в моей власти, его незащищённая шея была прямо перед моими глазами, слюна из открытой для смертельного укуса звериной пасти капнула на кожу, глаза жертвы округлились от ужаса. Я практически физически ощутил предсмертный страх лежащего подо мной, почувствовал пьянящее упоение и радость победы. Зубы щёлкнули в дюйме от оголённой шеи, рассекая воздух, я сжался упругой пружиной и прыгнул вперёд, оставив лежащего позади. Он остался жив – человеческое во мне всё же возобладало над животным, совесть осталась чиста, а безумный марафон продолжился. Не оглядываясь, волк помчался дальше, напрямик к своей цели.
Убивать встреченного следопыта мне не требовалось, он был лишь мелким препятствием на пути. Однако, когда я возвышался над ним, волчья ненависть едва не захватила меня целиком. С превеликим трудом я сохранил контроль и выиграл эту внутреннюю битву, не запятнав себя ненужным убийством. После случившегося стражник не смог оправиться достаточно быстро, чтобы вновь зарядить арбалет и выстрелить мне в спину. Скорее всего в тот момент он продолжал лежать и воздавал хвалу Инносу за избавление от неминуемой гибели, а то и вовсе каялся во всех грехах. Я не испытывал больших иллюзий насчёт совести и честности каторжников, однако хотелось верить, что взгляд в глаза смерти направит разведчика на путь искупления и покаяния.
Остаток пути я размышлял о случившемся, укреплял свою ментальную защиту, чтобы не допустить повторения недавнего буйства. Я понял, что мой план совершенно не доработан, а убийство посыльного не принесёт желаемого результата. Волк не может забрать книгу, и если я это сделаю, то, когда найдут тело возникнет масса вопросов. Если же оставить книгу рядом с трупом, это лишь немного отсрочит церемонию, ведь сектанты вскоре пошлют кого-нибудь на поиски пропавшего. Пока я думал, что предпринять, впереди замаячила фигура неспешно идущего человека. Он брёл вдоль окраины леса по проторенной тропе в Болотный лагерь. Приблизившись, я понял, что это несомненно именно тот, кого я преследую. Послушник небрежно размахивал книгой в такт своему движению, и, кажется, даже напевал какую-то песенку себе под нос. Поистине, Кор Галом существенно упростил мне задачу, послав на дело такого разгильдяя.