В карьере и шахте находилась почти третья часть наёмников и почти все старатели. Воинов подло вырезали всех до единого, пощадили лишь часть рудокопов, согласившихся под страхом смерти работать на Гомеза. Захваченные скребки после возврата шахты, вернулись в ряды Нового лагеря, но они мало волновали Ли. Генерал чувствовал себя виноватым в гибели своих людей. Он, знаменитый стратег и тактик, не просчитал все варианты, просмотрел обходной путь, не приказал выставить дозоры по всему периметру карьера, слишком положился на неприступность естественных укреплений. Возможно, именно тяжесть этой ответственности выбила генерала из колеи и заставила почувствовать себя ни на что не годным стариком. Так что, как и практически в любой шутке, в этом сравнении тоже была доля печальной истины.
Однако ни Горн, ни другие наёмники не винили генерала в просчёте. Он практически не управлял Свободной шахтой, ей заведовал один из наиболее опытных наёмников. Если кто и расслабился и был виноват в случившемся, так это он. Но, мертвецов не судят, так что оставалось лишь смириться с произошедшим и думать, как жить дальше, а не искать виноватых. Ли понимал это не хуже меня, я видел в его проницательном взгляде собранность и готовность действовать дальше, не обращая внимания на потери. Как и любой военный, он привык к неизбежным жертвам в ходе войны, а также к предательским и подлым манёврам противника. Орки редко использовали хитроумные стратегические ходы, а вот во время кампании в Варранте диверсии, убийства парламентёров, ночные налёты на лагеря и геноцид мирных жителей были обычным делом. И всё же тогда Ли выстоял и, несмотря на катастрофическое положение и перевес сил на стороне противника, сумел сохранить дисциплину в войске, перехитрил врага и добился победы. Не собирался он отступать и сейчас, было ясно, что дни Гомеза сочтены – он перешёл дорогу не тому человеку.
Горна, как и меня, немного сбило с толку такое странное приветствие, а для усиления эффекта генерал добавил:
– Я ждал вашего прибытия.
– Мы не могли не зайти, – рассеянно ответил Горн, – это…
– Мильтен, я знаю, – ответил Ли, подойдя поближе и всматриваясь в моё лицо, – я помню почти всех бойцов, бившихся под моим началом, и тем более, отличившихся. Ты помогал нам разведать место для лагеря, а бой с маткой ползунов и вовсе невозможно забыть. Немногие тогда дошли до конца, и тем более вернулись обратно невредимыми. Признаться, я надеялся увидеть тебя в рядах наёмников сразу после праздника. Но, как видно, судьба распорядилась иначе. Глядя на твою мантию, теперь я понимаю, почему ты тогда исчез.
– Иннос указал мне путь, – ответил я, решив сыграть привычную роль.
Генерал улыбнулся. Слегка, лишь самыми уголками губ.
– Видимо, он, действительно тебе благоволит. Получив печальные вести, мы больше не ожидали увидеть никого из магов огня живыми. Быть может, кому-то ещё удалось выбраться?
Похоже, информированность генерала ограничивалась знанием о моём приходе в лагерь. В этом не было никакой мистики, особенно, если принять во внимание длительность разговоров, которые вёл по пути Горн. Наверняка кто-то при виде нас у ворот, в надежде выслужиться сразу же отправился с донесением в резиденцию.
– Нет, все остальные мертвы, – ответил я с грустью, но не опуская взгляда.
– Мои соболезнования, – ответил генерал и, вздохнув, добавил, – возможно, Корристо не во всём был прав. Он участвовал в моём пленении и доставке сюда, слепо следовал отданным приказам… Но всё же он не был предателем. Он верил, что таким образом служит Миртане.
Я оставил без комментариев замечание Ли. Горн не вмешивался в беседу, соблюдая субординацию – пока Ли к нему не обращался, он молчал. Орик продолжал сидеть за столом, будто происходящее его и вовсе не касалось. Иногда он вертел в руках кружку, рассматривая её, будто видит впервые, после чего подливал себе ещё вина и вновь погружался в неведомые размышления. Несмотря на видимую расслабленность, во всём этом чувствовалось какое-то невысказанное напряжение, а его двуручный топор был прислонён к столу так, что его можно было подхватить в любой момент и ринуться в бой. Скорее всего, задумчивость телохранителя была связана с тяжёлой обстановкой последних дней. А что касается топора – это была привычка готового ко всему воина.
– Жаль, что другие маги погибли, – продолжил Ли после небольшой паузы, – Сатурас возлагал на вас большие надежды. Как и я.