Пока мы говорили, процесс в колбе как раз подуспокоился и бурное газовыделение практически прекратилось. Риордан зажёг лучину и откупорил крышку с той колбы, куда собирался газ. Стоило ему поднести лучину к горлышку, как колбу и часть воздуха возле неё охватило пламя и раздался хлопок такой силы, что я инстинктивно сжался и зажмурился. Открывая глаза, я был уверен, что по крайней мере половина лаборатории уже лежит в руинах, а Риордан, возможно, и вовсе мёртв. К счастью, мои опасения не подтвердились. Алхимик стоял как ни в чём ни бывало, да и никаких разрушений тоже не было видно. Зато на стенках колбы, которая лишь недавно была заполнена смесью выделившегося газа с воздухом, теперь отчётливо были видны стекающие вниз капли воды.
– Значительная часть воды, к сожалению, испаряется при взрыве, – спокойно продолжил алхимик, – но всё равно кое-что остаётся. Я проводил эксперименты с этой водой – она ничем не отличается от той, которую можно получить выпариванием с последующей конденсацией, ну скажем, из реки.
– Быть может, этот Ваш газ и есть пары воды? – спросил я, немного оправившись от потрясения.
Риордан снисходительно улыбнулся:
– Конечно же эту гипотезу я проверил в первую очередь. Нет никаких сомнений, что этот газ не является водой. Где это видано, чтобы вода взрывалась при конденсации? Кроме того, сам по себе он становится жидким лишь при экстремальном охлаждении. Чтобы создать такую низкую температуру мне пришлось приложить всё своё магическое мастерство, лаборатория на несколько минут превратилась в настоящий полюс холода, а сам я покрылся ледяной коркой. Пришлось потом лечить обморожения. Простая вода уже давно бы заледенела на стенках колбы, но этот газ крепкий орешек. Превратить его в кристалл мне и вовсе не удалось. Были и другие эксперименты. С водой этот газ имеет общего не больше, чем пассивная часть воздуха.
– Пассивная часть? – удивился я. Дамарок при мне не использовал подобных терминов. Возможно, потому, что мы вообще не касались темы газов и воздуха.
– Риордан, давай не будем превращать знакомство в лекцию, – вмешался Сатурас, до этого просто наблюдающий за происходящим, – Если у Мильтена есть интерес, вы можете обсудить этот вопрос позже.
– Да-да, конечно, – ответил Риордан, – я немного увлёкся. Не часто находится благодарный слушатель. С тех пор, как мы переехали из замка, и я лишился компании Дамарока, мне приходится обсуждать все алхимические вопросы лишь с книгами и своими записями.
– А как же остальные маги воды? – задал я напрашивающийся вопрос.
– Конечно, мы все знаем основные принципы и помогаем Риордану по мере сил, – ответил Сатурас, – но алхимия выходит за рамки наших основных интересов, и потому, когда дело доходит до деталей, даже я не в силах посоветовать ему что-либо, чего бы он и так не знал.
– Вот она судьба профессионала, – с сожалением констатировал Риордан, – одиночество в своём движении вперёд. Но зато, я незаменимый человек здесь. Без меня от магов воды было бы мало толку, – видно было, что Риордан говорит скорее в шутку, чем всерьёз.
– Почему? – удивился я.
– Потому что в мирное время большинству жителей лагеря от нас нужны лишь зелья и припарки для лечения болезней и ран. А их изготавливаю именно я. Надо сказать, что на этой торговле рудная гора заработала немалую часть своей высоты.
– Ну тут ты явно преувеличиваешь, – возразил Сатурас, – по сравнению с поставками из шахты выручка с торговли просто гроши.
– Может быть и так, но наёмники были бы гораздо меньше заинтересованы содержать нас, если бы не получали взамен мои эликсиры. А рудокопы попросту умирали бы от болезней вместо того, чтобы работать. Вспомни хотя бы последнюю эпидемию.
– Твои заслуги никто не ставит под сомнение. А что касается Ли, его интересует в первую очередь обрушение барьера, а не текущие хлопоты, – ответил Сатурас, – наш договор основан именно на этом, и без магов никому из каторжников никогда не выбраться отсюда. Кстати, как раз этот вопрос нам необходимо обсудить, Риордан. Приходи в мой кабинет, как только закончишь неотложные опыты.
Риордан оглядел внимательным взглядом алхимический стол, на котором кроме уже упомянутых двух колб стояло множество пробирок и разного вида склянок, заполненных различного цвета жидкостями, начиная от прозрачных и заканчивая кроваво-красными.