– Я охотник, а не обыватель, и вряд ли меня удивят опасности, – смело воскликнул я.
– Да, я помню, что ты парень не промах. Что ж… – Диего умолк и неспешно потёр подбородок, словно раздумывая, стоит ли продолжать фразу, – если ты всерьёз настроен узнать больше, то рынок не самое подходящее для этого место. Пойдём в трактир к Кардифу, но с одним условием – выпивка с тебя!
– Запросто! – обрадовался я. Ради такой информации не жако потратить и пару золотых. Хотя, какие там золотые – медные гроши с кривой чеканной рожей короля, если быть достоверным. Бывают и настоящие золотые монеты, но каждая из них стоит целого мешка медяков, а в нижних кварталах Хориниса золотые и вовсе не встретить. Они могут быть в ходу разве что в верхнем городе, и то, лишь при особо крупных сделках, вроде продажи особняков. В народе же даже серебряная монета достоинством один Роб была довольно крупной, а чаще всего использовались разменные медные монеты, совсем низкого качества, которые клепали прямо в Хоринисе. Гравировка стиралась за пару лет, и приходилось всё время изымать их из оборота и обновлять чеканку. Хотя выпуск денег официально осуществлялся лишь с королевского разрешения, по слухам, городской голова и казначей немало нажились, допечатывая лишние монеты при удобном случае. Так что медяки быстро обесценивались и уважающие себя торговцы брали их с неохотой. Именно поэтому я всегда старался продать свою добычу оптом за серебро.
Мы быстро дошли до таверны, и, взяв по кружке тёмного пива с солёной рыбкой на закуску, заняли свободный столик в дальнем конце зала. Это был уютный кабак, обставленный со вкусом. Столы всегда были убраны, а посуда чисто вымыта. В отличие от портовых забегаловок, здесь отдыхали весьма состоятельные люди, драк почти никогда не случалось, и даже вышибала не требовался. Цены тоже были не в пример выше, но качество еды и напитков того стоило.
– Говорят, дела на материке совсем плохи, – начал издалека Диего, – орки заполонили все северные границы королевства, половина Нордмара уже под их контролем, и наши войска теряют позиции день ото дня. Маги и знать стараются не давать распространяться пессимистичным слухам, чтобы не спровоцировать народные волнения внутри страны, король тоже боится показывать слабость. Служители Инноса настаивают на том, что наш единственный козырь в войне – магическая руда. Обычная сталь не может сдержать орочьего тесака, солдаты гибнут как мухи под натиском орды, всё больше людей дезертирует. Многие считают, что пока перевал в Нордмаре не пал, всё ещё можно переломить ситуацию, используя магию. Колдуны приглядываются к руде не столько как к материалу для доспехов и оружия, а скорее, как к источнику волшебной силы. У нас в Хоринисе шахты работают лишь в половину своих возможностей. Людей не хватает, как ты знаешь. Всё меньше наёмных рабочих соглашается гнуть спину в рудниках, условия и плата становятся хуже с каждым годом, а нормы всё больше. В основном добычу ведут каторжники, но многие из них сбегают и прячутся по лесам, а то и вовсе доходят до города. Взять хотя бы тех двоих каторжан, которых показательно вздёрнули на днях. Но какой от этого прок? Те, кто приговорён пожизненно или на длительный срок, всё равно бегут. Они знают, что терять нечего – ведь в рудниках мало кто ухитряется протянуть и десять лет. В связи с острой нехваткой руды, верховный маг огня, магистр Ксардас предложил невероятный план – использовать заклинание магического барьера, которое может оградить рудники от остального мира, не давая никому живому выйти из них, но позволяя заходить новым рабам, и выносить руду и прочие припасы. Такая преграда не даст никому убежать из шахт, а заключённым придётся работать не покладая рук ради еды и воды из внешнего мира. Но даже объединённых сил магов огня недостаточно для чар такой мощи, к тому же, многие волшебники задействованы в сражениях с орками, поэтому на помощь призвали магов культа Аданоса из пустынь Варранта. Они, под угрозой вторжения орков, откликнулись на просьбу короля. Насколько мне известно, вся последняя партия магической руды будет использована для создания этого треклятого купола.
Услышанное не укладывалось у меня в голове. Когда Диего закончил говорить, какое-то время я продолжал молча сидеть, уставившись в стол.
– Но это же означает обречь сотни людей на верную смерть и рабское существование все оставшиеся им годы! – наконец, в негодовании воскликнул я.