Сам Иордан, скорее всего, родился в Нижней Мезии или Малой Скифии, правителем которой был полугот-полуалан Кандак. Не следует забывать, что в эпоху Иордана аланы часто считались готским племенем, а их вожди носили иногда германские имена[99]. Поэтому нам представляется, что собственное признание Иордана в Get. § 316, сопровождаемое наречием “quasi”, не может означать, что он на самом деле действительно считал себя готом в узком смысле этого этнонима. На страницах «Гетики» автор ни разу не отождествляет себя с готами, а наоборот, скорее обособляет себя от них. Во вступлении он пишет: «Если о чем-нибудь сказано мало, а ты сам (т.е. Касталий — И.З.), живущий в соседстве с [описываемым] племенем, припоминаешь больше, сделай свои добавления брат...». В другом месте Иордан при всей своей симпатии к готам называет их «грубыми и невежественными людьми» (Get., 133). В конце «Гетики» (Get., 253) он причисляет готов к «скифскому племени» (“gens aliqua Scythica”), что в то время было равнозначно включению в Barbaricum. Иордан был выходцем из той пестрой этнической среды Средиземноморья, которую породило Великое переселение народов. Но по своему менталитету он стоял гораздо ближе к римлянам, нежели к варварам, будь то, готы-ариане или язычники-аланы. Если он и был готом по крови, то романизированным как минимум в третьем поколении.
Иордан неравнодушен к вопросам церкви и религии (Get., 133). Из его обращения к «брату Касталию», завершающемуся словами молитвы, становится ясно, что, скорее всего, он был монахом, но не епископом или хронистом, как думают некоторые исследователи. Иордан прямо заявляет о своем переходе в монашество (Get., 266). Причем тут же он уточняет, что служил нотарием у гото-алана Гунтигиса Базы, занимавшего в Империи высокий военный ранг “magister militum”.
Итак, сначала нотарий, а затем после «обращения» скорее монах, чем священник (но не епископ равеннский, как указано на одной из рукописей «Гетики»), человек, начитанный в истории, но пишущий на латыни с ошибками и толком уже не знающий ни готского, ни аланского языка, презирающий варваров за их грубость и невежество, мог быть по духу скорее в меру образованным римлянином, чем варваром-готом. Но в латыни он сам себя скромно определяет как “agrammatus” (Get., 266). В «Гетике» Иордан действительно допустил ряд грамматических ошибок, свойственных людям той эпохи, говорящим на вульгарной латыни[100].
Иордан описывает королевство Эрманариха с исторической дистанции протяженностью почти в два века, и уже поэтому он несвободен от ретроспективного взгляда современника гибели остготской государственности преемников Теодориха Великого[101]. В российской науке весьма распространено представление о тенденциозности Иордана как «придворного и весьма льстивого историка готских королей»[102]. Безусловно, источники вроде «Гетики» скрывают идеологический нарратив группы, идентифицирующей себя с готами. Но с «Гетикой» вопрос обстоит не так однозначно.
Иордан писал историю своего народа. Как известно, в сочинениях подобного рода другие народы всегда играют второстепенную роль. Нам представляется, что «готицизм» Иордана, его проготская позиция сильно преувеличены в современной российской науке. Уже Кассиодор писал свое сочинение не для короля, а для своей родины[103]. Недавно М.Б. Щукин еще раз убедительно показал, что не в интересах Иордана было писать панегирик готам. Он обратил внимание на прямое свидетельство готского историка, указывающее, кого именно он прославлял: «Пусть никто не подумает, что я, как ведущий происхождение от вышеназванного племени, прибавил что-либо в его пользу против того, что прочел или узнал. Если я и не охватил всего, что о них пишут, то изобразил я это ведь не столько во славу их самих, сколько во славу того, кто победил» (Get., 316).
100
101
103