— Но если этот сосуд уже разбит, — спросила я, — что вы такое охраняете, чего так сильно хотят сумрачные вороны?
Мистер Страж моргнул на меня своими большими глазами цвета сельдерея, явно озадаченный вопросом.
— Как что, расположение двух других сосудов, конечно.
ГЛАВА 3
— На стенах каждого сосуда были вырезаны места расположения двух других сосудов, — объяснил мистер Страж.
Он отодвинул тяжёлый занавес корней и показал нам резьбу на стене, изображавшую огромный сосуд в форме амфоры, погребённой под землей. Над ним росло дерево.
— Боярышник, — сказал мистер Уорд, обводя дерево длинным с заостренным ногтем пальцем. — Над каждым сосудом был посажен боярышник для защиты от тёмных существ.
— Этот белый цветущий кустарник мы видели в лесу, — сказала я. — Но это не может быть единственным ориентиром. Боярышник растёт по всей Европе и Северной Америке.
— Если внимательно присмотреться, то можно увидеть рисунок окружающего ландшафта. Здесь... — он провёл по резьбе длинным тонким пальцем. — Здесь река и горы...
— Я узнаю этот хребет! — сказала я. — Это хребет Шайвенганк на той стороне реки. На рисунке изображён этот сосуд.
— И что много полезного нам это даёт, — подметила Хелен. — Не будет лучше ли показать нам, где спрятаны два других сосуда?
— Как проницательно с вашей стороны, мисс ван Бек из Гайд-Парка. Вот и второй сосуд.
Мистер Страж указал на рисунок другого сосуда, погребённого под боярышником.
Рядом было изображено озеро у основания горы, на вершине которой стояла каменная башня, похожая на указывающий в небо палец.
— Да, не сильно разбежишься, — сказала Хелен. — Нам хоть известно, какой из двух уже был уничтожен?
Мистер Страж тягостно покачал головой. Жирная смолистая слеза появилась на одном глазу и потекла по его лицу, медленно, как сок зимой.
— Для того это и держится в секрете, чтобы затруднить поиск последнего оставшегося сосуда. Ни одному фейри не позволено говорить о сосудах. Но если тени ищут их, вы должны найти оба сосуда и защитить их, особенно от пожирателей надежд.
— Пожиратели надежд? — спросила я, задрожав от этого названия. — Что это такое?
— Все тени охотятся на худшие эмоции человечества, но пожиратели надежд — это особый вид тени, которая высасывает каждую крупицу надежды из человека, к которому она привязана. Если они освободятся...
— Мы не позволим этому случиться, — сказала Хелен. — Мы расскажем об этом Совету.
— И старейшинам Дарклингов, — добавила я. — Мы должны срисовать эти изображения. Может быть, в библиотеках есть что-то, что поможет их идентифицировать.
Хелен достала из кармана маленький блокнотик и начала срисовывать узор гор и озера со второго изображения.
— Что ещё вы можете нам рассказать о местонахождении двух других сосудов? — спросила я.
— Ну, — сказал он, поглаживая подбородок длинными пальцами. — Они, конечно, всегда находятся у врат в волшебную страну.
— Почему?
— Чтобы фейри могли охранять его. Они не смогли поместить сосуды в Волшебную страну, потому что сумрачные существа или те, которых они затронули, никогда не смогут войти в Волшебную страну.
Я вспомнила слова ван Друда, которые он сказал мне в доме смеха на Кони-Айленд: "Дарклинги никогда не смогут войти в Волшебную страну, потому что их раса была заражена тенями, когда Адерин подвергся нападению сумрачного ворона". Но я была в Волшебной стране, и я была наполовину Дарклингом. Я попыталась вновь сосредоточиться на том, что говорил мистер Страж — что-то о сосудах, которые всегда хоронили рядом с вратами в Волшебную страну.
— ... однако я слышал от сияющих спрайтов, что моего вида почти не осталось, — он улыбнулся Примроуз, которая села ему на плечо. — Возможно, все они были убиты сумрачными существами или каким-то другим врагом.
Хелен подняла глаза от рисунка и встретилась со мной взглядом. Нам говорили, что школа Блитвуда для девочек была основана на этом месте исключительно потому, что здесь были врата в Волшебную страну, поэтому рыцари и дамы Ордена могли патрулировать леса и не позволять волшебным существам сбиваться с пути и вторгаться в мир. Хотя сейчас Орден меняет свою политику, это стало причиной бесчисленных убийств фейри. Возможно, мы сами были виноваты в гибели этого сосуда.
— Как давно этот сосуд был уничтожен? — спросила я.
Мистер Страж пожал костлявыми плечами.
— Здесь время движется иначе.
— Да, я заметила, — сказала я, вспомнив вращавшиеся стрелки моего репетира. — Вообще-то, мне интересно...
— Мистер Страж? — прервала меня Хелен. — Я закончила с этим изображением. А где изображение второго сосуда?
Мистер Страж подошёл и встал рядом с Хелен, он отвёл назад пучок мохнатых корней. Стена под ним была разрушена так сильно, что невозможно было разглядеть резьбу.
— О, боже, — сказала Хелен, — как же мы его найдём?
— Найдите второй сосуд,— сказал мистер Страж. — Если он был вскрыт, вы сможете зайти внутрь и посмотреть на рисунки на стенах. Там будут те же рисунки. Они приведут вас к третьему сосуду.
— А если второй сосуд тот, который не был уничтожен? — спросила Хелен.
— Ну, тогда вам не придётся искать третий. Вам просто нужно будет защищать неповреждённый сосуд ценой своей жизни.
Я переживала, что нам придётся возвращаться через туннели, чтобы выбраться, но мистер Страж сказал, что в этом нет необходимости.
— Вы можете выйти через верх, — сказал он, указав длинным пальцем на потолочное окно.
Мы с Хелен сначала посмотрели на окно, а потом на её распухшую лодыжку. Потом она просияла.
— Ава может отнести нас обоих туда!
— Отличная идея, — согласился мистер Страж.
А вот я не была уверена, что это хорошая идея. Я, конечно, могла бы пролететь небольшое расстояние до светового люка с Хелен на спине, но крайне трудно будет парить там достаточно долго, чтобы Хелен смогла подняться через отверстие окна. Тем более он выглядел закрытым.
— Разве там не запечатано? — спросила я, вглядываясь сквозь мрак.
— Печать была сломана, когда сосуд был уничтожен. Проход открывается в пещеру близ поверхности. У вас не должно возникнуть проблем с возвращением оттуда в школу. Только вот был я там уже довольно давно.
Он взмахнул руками в воздухе, а затем сложил их вместе, как будто боялся, что может взлететь. Я посмотрела на его бледное морщинистое лицо и большие грустные глаза.