Она наблюдала, как Рик внимательно изучает ее личное пространство. Казалось, он мысленно составляет карту ее квартиры, оценивает ее образ жизни или ищет кого-то, прячущегося в тени.
Когда его взгляд вернулся к Куинн, она уже была раздражена его высокомерным поведением. Кем, черт возьми, он себя возомнил, ворвавшись в ее квартиру, как будто она принадлежит ему, источая обаяние и свое раздражающее физическое совершенство?
Рик недоуменно сморщил брови, заметив ее угрюмое выражение лица.
— Что?
Она посмеялась над его недоумением. Вероятно, он не привык к женщинам, которые не падают на землю, чтобы поклониться ему в ноги.
— Ты так и не сказал мне, откуда узнал, где я живу.
Она нетерпеливо постукивала ногой, повторяя про себя: Я не поддамся его чарам, не поддамся.
Рик улыбнулся ей, не обращая внимания на ее враждебность. Он небрежно пожал плечами:
— Камеры.
Желудок Куинн сделал тошнотворное сальто.
— Камеры? — Кто наблюдал за ней? Мог ли Тревис видеть ее? Она знала, что эти мысли нелепы, но первоначальный рефлекс не доверять всем и паниковать был рожден годами насилия.
Рик шагнул к ней, его выражение лица должно было утешить. Но вместо того, чтобы помочь, Куинн отпрыгнула назад, словно ее ударили тычком для скота, а разум инстинктивно кричал ей, что нужно бежать. В спешке ее ноги запутались в краю ковра в маленькой гостиной, и она упала на спину.
— Давай я помогу тебе подняться. — Рик протянул руку, сделав два шага к ней.
Ее подсознание теперь громко кричало, призывая ее двигаться.
Опасность! Беги! Быстрее!
Куинн попятилась назад, карабкаясь на руках и ногах, чтобы оставить больше пространства между собой и Риком. Охвативший ее страх словно петля затягивался на шее с каждым шагом Рика.
— Не подходи ближе! — Она поднялась на ноги, вытянув руку, чтобы остановить движение Рика. Пульс бежал по венам, накачивая адреналином каждую клеточку ее тела. Куинн чувствовала себя так, словно находилась на краю тонкой как бритва пропасти: один толчок в неправильном направлении — и она с головой погрузится в паническую атаку. Ему нужно было уйти, немедленно.
***
ЧЕРТ ВОЗЬМИ.
— Ладно, ладно, я не буду двигаться. — Рик засунул руки в карманы и сделал шаг назад, показывая испуганной девушке, что не собирается подходить ближе. Он понятия не имел, как их разговор превратился из игривого и сексуального в испуганную Куинн, но это настораживало.
Рик изучал Квинн, прижавшуюся к полустене, отделявшей кухню от небольшой гостиной. Ее щеки раскраснелись, глаза расширились и бешено вращались по комнате, рука, которую она подняла, чтобы отогнать Рика, дрожала... Это была девушка, которая видела ужасные вещи.
Если Рик и знал что-то, так это то, что можно узнать человека, пережившего нечто поистине ужасающее — увидевшего людей в их худшем проявлении, — и лишь затем вышедшего из него разбитым. Он знал это, потому что сам был одним из таких людей. То, что он видел и делал в морской пехоте, могло бы вызвать кошмары у любого. Черт возьми, его самого мучили кошмары.
Его передернуло при мысли о том, что кто-то может прикоснуться к этой крошечной, уязвимой женщине. Рик стиснул челюсти, чтобы подавить желание потребовать назвать имя того, кто причинил ей боль.
— Послушай, — спокойно сказал Рик, тяжело дыша, чтобы сдержать гнев, — я здесь не для того, чтобы причинять вам боль или беспокоить тебя. Да, у Мака есть камеры по периметру здания. — Рик не счел нужным объяснять ей, зачем нужны мощные камеры, оснащенные новейшими системами ночного видения и распознавания лиц, для защиты спортзала. — Они для безопасности. Такер упоминал, что видел, как ты поднималась по задней лестнице, вот и все.
— О.
Рик изучал Куинн, наблюдая, как с ее плеч спадает напряжение. Вытянутая рука опустилась на бок, и она стала меньше походить на человека, которому предстоит спасаться бегством, и больше на обычную молодую женщину. Нет, не обычную — скорее великолепную, особенную и интригующую. Но и поврежденная. Рик видел это по ее глазам и поступкам. Боль, которую она таила в себе, была очень сильной. Такие ужасы невозможно полностью скрыть, какую бы маску ты ни надевал на публике.
Некоторые маски были более убедительны, чем другие. Он подумал о своих собственных ужасах, но быстро отогнал эти мысли.
— Итак, мое предложение остается в силе. Хочешь пойти со мной в магазин? Или лучше дашь мне список, и я принесу тебе еды?
Рик ждал, что Куинн вышвырнет его из своей квартиры.
Чудом он уловил на ее лице намек на улыбку. Она наклонила голову и посмотрела на него сквозь густые черные ресницы. Перемена в ее поведении с испуганного на довольное поразила Рика как удар в живот. Улыбка озарила все ее лицо, превратив ее из красавицы в чертовски сногсшибательную. Большие янтарные глаза светились от восторга, в уголках образовались маленькие морщинки, делая ее еще прекраснее. Ему казалось, что он никогда не видел ничего столь поразительного, как расслабленная и счастливая Куинн Уоллес.
— Правда? — Ее голос звучал так, словно он предлагал ей улететь в Европу в любой момент. — Ты сделаешь это для меня?
Рику стало грустно от мысли, что предложение сходить в магазин за продуктами для нее было, наверное, самым приятным, что кто-то сделал для нее за последнее время. Это он мог исправить. Возможно, он не знал, что случилось в ее прошлом, и не мог этого изменить, но он точно мог сделать так, чтобы она почувствовала заботу о себе здесь и сейчас.
Быть причиной улыбок Куинн стало его новым увлечением. Он не думал, что сможет долго без нее прожить. Как наркоман, он знал, что будет жаждать этого, делать все, чтобы это произошло. Рик задавался вопросом, не станет ли это зависимостью, которая приведет его на вершину, а потом свалит и сгорит.
***
Куинн внутренне съежилась за то, что позволила Рику увидеть, как она удивлена тем, что люди, особенно мужчины, могут быть милыми. Она не хотела, чтобы Рик узнал о Тревисе или о том, что она скрывается от жестокого мужа. В своей новой жизни Куинн не хотела, чтобы кто-то считал ее слабой. Тогда бы они не пытались воспользоваться ею, как это сделал Тревис после смерти ее отца.
Когда она спросила, действительно ли он это имел в виду, он, кажется, удивился. Может быть, это нормально, что люди стараются ради незнакомцев. Но что, черт возьми, она знала? Ее взгляд на мир был испорчен Тревисом и его ковбойскими сапогами. — Конечно. Мне самому нужно в магазин. Я не видел машины на улице, поэтому решил, что тебя можно подвезти.
Наконец-то Куинн полностью потеряла бдительность. Мак не стал бы нанимать Рика, если бы он не был хорошим парнем. В конце концов, ей придется сделать первый шаг к тому, чтобы снова начать доверять мужчинам, если она хочет жить нормальной жизнью. Именно это снова и снова повторяли консультанты в женских приютах. Один из доверенных сотрудников Мака казался хорошим местом для проверки этой теории.
Куинн глубоко вздохнула.
— Хорошо. Только позволь мне сначала обуться.
— Конечно, куколка. Я подожду здесь.
Куинн нахмурилась, услышав это прозвище, но решила, что, возможно, оно не так уж и плохо. На самом деле, оно ей даже нравится. Ухмыльнувшись, она без лишних слов поспешила в спальню, на ходу надевая рваные шлепанцы. В Техасе она оставила почти все свои вещи, взяв только самое необходимое. У нее осталось около двух пар обуви и пять разных нарядов. Большинство из них она взяла из женского приюта, в котором жила в первый месяц после бегства, другие — из второго.