Но может быть и наоборот. Может случиться и так, что этнический субстрат полностью замещается, а культура места в основных своих чертах остаётся. Или через какое-то время восстанавливается в прежнем виде, без возвращения на свои земли прежних носителей.
Многое становится понятно, когда едешь по улице Тельмана в Калининграде, где рядом с аккуратными немецкими виллами старых времён строятся почти точно такие же, хотя никаких немцев давно нет. Почти уверен, что и рояли в новых виллах стоят. И археолог будущего не найдёт никакой разницы. Гостеприимный хозяин отеля, где мы жили, рассказал, что в ежегодной реконструкции Грюнвальдского сражения поляки играют поляков, литовцы – литовцев, а тевтонских рыцарей изображают ролевики из Калининграда. Больше некому.
Население Калининграда и области унаследовало вместе с землёй всё: тайны, культуру, историю прежних владельцев – от пруссов и готов до тевтонцев и немцев. Сегодняшний калининградец больше похож на гота, чем на москвича. Не знаю, смог ли я донести до тебя свою мысль, но старался.
Обычно победители навязывают свою культуру побеждённым, даже не занимая их земель. Так Америка навязала России и всему миру культуру жестяной кока-колы. Но бывает и так, что победители, заняв земли побеждённых, не могут устоять перед обаянием их культуры. Поэтому всё бывает в истории, всё бывает. И археологические данные о широком распространении культуры шнуровой керамики доказывают только распространение культуры шнуровой керамики. И не доказывают сами по себе, в отрыве от палеоантропологических, лингвистических, общеисторических данных, ничего другого. То же и про «черняховскую культуру», которую обычно связывают с готами.
Ещё я встретил наконец в парке посёлка Янтарный трёхсотлетние деревья ботанического вида «бук европейский». Те самые буки, которые породили целую «буковую доктрину» в исторической науке. О доктрине я не буду рассказывать. Скажу лучше о том, что, увидев естественные трещины на коре бука, я понял, что натолкнуло европейцев создать свою первую письменность – руны. И почему именно кора бука использовалась как первая «бумага». От готского boka – бук, пошли русские «бук-вы» и английское book.
Имена почти никогда не случайны. Калининград – это то же самое, что Калинов мост. Есть такой образ в русских сказках. Калинов – потому что раскалённый, красный, то есть – запретный, у запретного, запределья. Калинов мост ведёт из мира обычного в чужой, неясный, часто враждебный. Это граница миров. На Калиновом мосту богатыри встречают чудовищ.
Я, однако, чудовищ не встретил, все были со мною довольно милы. Наверное, это потому, что я не богатырь. Будь здоров.
Дорогой друг! Продолжаю рассказывать тебе про наших древних коллег, оставивших нам ценные свидетельства об истории готского племени. Кстати, про слово «коллеги». Пару раз я бывал в высоких административных собраниях. В той среде принято обращаться ко всем, в том числе к гостям, «коллеги». Не знаю почему. Наверное, потому что уже не «товарищи», но ещё не «граждане», и уж тем более не «господа». А меня всегда несколько смущало. Говорит тебе, например, президент, или министр, или губернатор: «коллега». А ты думаешь: «What the fuck?» Едва ли он готовед или индолог. А ты уж точно не чиновник и даже не депутат. Но ладно. Сегодня у нас взаправду коллега: последний историк Римской империи Аммиан Марцеллин.
По происхождению Марцеллин не был чистокровным, расово правильным римлянином. Он родился в Сирии, в семье эллинизированных сирийских аристократов. Тем не менее и в жизни, и в литературных трудах Марцеллин был убеждённым патриотом Рима. Об империи, имперских народах, имперской власти и имперских войсках Марцеллин всегда говорит «мы», «наши». Римская держава была для Марцеллина «наша страна», а не «эта страна». Однажды я был в кремлёвской администрации (с «коллегами») и в своей смущённой речи употребил словосочетание «эта страна». Высокий чиновник (впрочем, весьма низкого роста) меня поправил: «Наша страна». Да, ваша страна, исправился я.
О себе Марцеллин говорит: «грек и солдат». Впрочем, солдатом он был недолго. В 353 году, в возрасте примерно двадцати лет, юноша в звании протектора был зачислен в свиту магистра конницы Урзицина. Магистр конницы – это третья сверху позиция в военной иерархии Рима. Верховным главнокомандующим считался сам император, за ним шли два высших чина, магистр пехоты и магистр конницы, из которых магистр пехоты считался старшим. Таким образом, Марцеллин служил в штабе высшего командования.