Я кивнул, и побрел в хату. Фридрих похлопал меня по плечу и пожелал спокойной ночи. Ночь и впрямь выдалась спокойная и мирная, стоило коснуться лавки, как тотчас отрубился. Мне снился дом, родители, отец, обучающий играть меня на гармошке и любимая, зашедшая в ателье за платьем, это были такие прекрасные грезы, что могли быть явью, прекрасной явью. Но вот настало утро, и настойчивая трёпка за рукав куртки выдернула из волшебного мирка. Я оглядел избу и увидел, что товарищи уже собрались, командир приторачивал кобуру Вальтера на пояс, а Фридрих застегивал ремешок своей камуфлированной под дубовый лист каски. Я вышел на крыльцо и закурил, из-за угла появился Отто, застегивая ремень кителя.
― Ну как, все спокойно?- поинтересовался я.
― Более-менее, полчаса назад за деревней стрельба была, но недолго, стихла быстро.
― Ясно, как бы на партизан не нарваться, здешние леса просто кишат ими…
― Давай не будем думать о плохом,- отстранено прошептал товарищ и попросил затянуться.
Мы, было уже, вырулили на выезд из деревни, как навстречу выехал «кубельваген» с тремя пассажирами, все они были облачены в камуфлированную униформу, у одного из солдат была перебинтована рука. Преградив путь, с переднего сидения вышел поджарый офицер, он просто искрился яростью и гневом. На высоких скулах заходили желваки, из-под куртки виднелись петлицы, черные петлицы с двумя серебристыми молниями. Осознание, кто перед нами стоит, пришло моментально, а серебристый череп на околыше незнакомца развеял все оставшиеся сомнения.
― Кто такие, почему одни?- без прелюдий выпалил офицер.
Наш командир высунулся на половину из окна кабины.
― От полка отстали, еще вчера, попали под бомбежку, а потом ещё и понтоны разнесли, ждали пока восстановят, сейчас уже выдвигаемся, догонять будем, а с кем имею честь?
― Бастиан Бергер, СС. Нагнать еще успеете, а мне сейчас же нужна помощь ваша и ваших людей, фельдфебель, представтесь!
― Берт Шрайндер.
― Кратко, час назад русские ублюдки убили троих наших на дороге, не далеко отсюда, как крысы из щелей вылезли из леса, только и умеют нашим солдатам в спины стрелять! Я собираюсь преподать этим подонкам урок! Пока мои ребята прочесывают лес, у меня для вас и ваших парней специальное задание, фельдфебель.
― Чем можем?- вопросительно повел рукой наш командир.
― Прикажите своим солдатам согнать всех деревенских сюда, на центральную улицу, немедленно!- яростно потребовал лейтенант.
Наступила неловкая пауза, нарушаемая лишь работой двигателя, приложив ладонь ко лбу, Шрайндер произнес:
― Все слышали приказ, выгружаемся.
В течение получаса собирали деревенских по округе и сгоняли на улицу. Если наше отделение, еще по-божески выполняло приказ, то двое компаньонов лейтенанта не ограничивали себя рамками вежливости, бесцеремонно толкая не только женщин, но и стариков. Я многое на фронте повидал, убивал британцев и русских, но никогда и пальцем не трогал мирных жителей, единственный контакт, который себе позволял - это покупал припасы: молоко, сыр, хлеб, яйца. Никогда не отбирал силой. Отец меня учил, что соперника нужно выбирать под стать себе, не бить женщин и уважать старших. Нет чести в том, что ты победишь слабого, ибо это уже не победа, а бесчестие. Но, я не мог сказать об этом бойцу, бьющему полноватую крестьянку ботинком, тем самым её подгоняя. Служба научила меня, что тем, кто с молниями лучше не перечить, потом проблем не оберешься. Отвернувшись, вновь закурил. Рядом возник Отто и произнес, перенимая у меня сигарету: «Нельзя же так…».
«Им можно»- сухо ответил я и смачно сплюнул в землю.
Спустя ещё несколько минут центральная улица деревни заполнилась людьми. Лейтенант снял фуражку и запустил пятерню в светлые взлохмаченные волосы. Люди смотрели на него с опаской, не понимая, почему их всех согнали сюда. Они тихо переговаривались. А лейтенант на очень ломанном русском языке начал говорить:
― Германия приходить здесь освобождать тебя от коммунизм! А ты сопротивляться, твой муж и дети стрелять мои золдатен в спины и убегать как крыса в леса! Вы думать, не отвечать за этот?!! Ошибаться!!!- взвизгнул лейтенант, а люди в страхе отстранились от него. Эсэсовец приблизился к толпе и начал выдергивать из неё по одному человеку. Я заметил среди людей, ту прекрасную девушку Зину, так сильно похожую на мою любимую, бабка старалась спрятать внучку, но лейтенант подошел и потянул её за собой к другим отобранным селянам. Бабушка кинулась за ней, но один из эсэсовцев ударил прикладом карабина ей по лицу.
Сердце остро кольнуло, словно огромная игла прошла насквозь, оно бешено застучало в груди, я понял, что задумал этот лейтенант, осознал, зачем ему нужна помощь нашего фельдфебеля. Ладони моментально вспотели, а ноги стали ватными, мою сущность пронзила такая паника от предстоящего действа, что я еле сдерживался, чтобы не убежать, хоть бы куда.