― Эти человек, - лейтенант указал на «отобранных» деревенских,- будет РАССТРЕЛЯТЬ!!! В назидание твой муж и дети! За каждый убитый золдатен, мы будет расстрелять каждый пятый Вас!
Люди заохали, многие запаниковали, и хотели было убежать, точно, как и я планировал, но лейтенант открыл огонь из парабеллума в воздух, дабы привести всех в чувство, теперь слышались только приглушенные рыдания, плач детей и женщин.
У приговоренных к смерти селян началась истерика, у Зины в том числе. Она закрыла лицо руками и зарыдала. Я хотел было подбежать к ней, обнять и успокоить, но осекся, я был в шоке и совершенно не готовый к такому развитию событий, в чем они виноваты, все они? В том, что их мужчины воюют, защищают свою землю. Они же обычные крестьяне, у них руки в мозолях от плуга и мотыги…
― Шрайндер, Ваши солдаты приведут в исполнения мой приказ! Ясно?!
― Да, господин лейтенант, - убитым голосом ответил фельдфебель.
Разместив приговоренных вдоль забора, мы выстроились напротив. Двенадцать крестьян и одиннадцать нас. Я оказался крайним слева, а передо мной предстала Зина, смотрела умоляющими красными от слез глазами. Я был словно марионетка в чужих руках, не знал, что делать…Её дед, внезапно, выбежал из толпы и направился к внучке на спасение, но эсэсовец выстрелил по нему из карабина, со стоном старик рухнул на пыльную дорогу, все закричали, громче всего его внучка. Она ринулась к дедушке, но я успел её перехватить. Она вырывалась и колотила меня кулачками, так яростно и беспомощно, что тошнота от стыда привалила к горлу, я шептал себе под нос: «Нет!», крепко удерживая Зину за руку, а та в свою очередь рвалась к телу любимого деда. Я чувствовал себя предателем, что бы сказал мой отец, если бы увидел, как я живу «по чести». Тем не менее, вернул девушку на место и встал обратно. В глазах русской появился гнев, почти такой же, как и у лейтенанта, она выжигала меня васильковым взором расправив плечи. Фельдфебель холодным голосом проговорил:
Оружие на изготовку!
Словно в кошмарном сне, снял автомат, как обычно вытащил магазин и проверил наличие патрон, все в порядке, вставил обратно, взвел затвор.
― Целься!!!
Трясущимися руками навел оружие на Зину, но через мушку увидел Ирму, её прекрасные черты лица, пшеничного цвета волосы, рассыпанные по плечам, излучающие аромат августовских яблок. А также увидел красные и невероятно проницательные от слез и гнева зеркала души, чистой девственной души. Момент до слова «Огонь!» показался вечностью, что же я творю и как мне с этим жить?! Как смогу посмотреть в глаза Ирме и сыну после этого, я же портной, я шью прекрасные женские наряды, я не палач, я не умею и не хочу казнить людей, невиновных людей…
Опустил автомат.
― Кёстер! Исполняйте приказ!- сзади раздался требовательный голос командира, Фридрих повернув голову ко мне, прошептал: «Курт, это надо сделать, ты же знаешь».
Я бросил автомат на землю и отошел в сторону. Не знал, что делать дальше, но и стрелять не собирался.
― Вы ослушиваетесь приказа своего командира, ефрейтор! Знаете, что бывает за невыполнение?- яростно вопросил лейтенант, обращаясь ко мне.
― Эти люди невиновны, они не убивали ваших солдат, они просто крестьяне.
― Не тебе решать, кто виновен, а кто нет! Они умрут в назидание их паршивым свиньям в лесу, не хочешь исполнять приказ, слишком правильный, так вставай рядом!
Не знаю, что тогда меня на это подвигло… Я ужасно хотел вернуться домой к Ирме и сыну. Хотел увидеть, как он закончит школу, поступит в университет, повзрослеет и станет отцом, будет нас навещать на Рождество, дарить подарки. Какой он будет в двадцать лет, а потом и в тридцать? Сколько бы я смог сшить еще платьев для Ирмы, она бы была самой красивой женщиной в городе, а я бы стал её портным, вновь. Но все эти мечты преграждала одна большая скала, не знаю, как это описать… сделай я сейчас то, что мне приказали, уже не буду достоин её. Да, это приказ, но я не могу идти против себя. Убивать врагов - это одно, у них есть оружие, а здесь…нет!
Кивнув, неуверенно пошагал в строй и встал рядом с Зиной, а на моё место переместился Шрайндер.
―Твоя воля…- надменно произнес лейтенант, тут и Отто опустил оружие, с ненавистью проговорил: «Это безумие!».
― Вставай рядом с ним, если так считаешь! Все, кто не согласны, вставайте рядом!- отрезал лейтенант. Отто остался на месте и одарил меня взглядом полным стыда и неуловимой просьбы, просьбы, чтобы я передумал.