Честно, я был уверен, что всё это фарс, командир не будет в меня стрелять, а именно он стоял напротив. Я перешел под его командование в марте сорок третьего, вместе прошли Харьков, Курск, Орел, Брянск и кучу другого русского дерьма. Конечно, нас не назвать закадычными друзьями, но этого было достаточно, чтобы иметь уверенность в том, что он не нажмет на курок.
― Целься!- вновь приказал Шрайндер и навел на меня вороненый ствол своего «вальтера». Все последовали его примеру. Рядом стояла Зина, она была выше моей возлюбленной, но от неё также пахло яблоками, это взорвало во мне бомбу с красками прошлого, я грустно улыбнулся и выпрямился.
― Ничего личного, Курт, приказ есть приказ,- прошептал фельдфебель, глаз его подернулся, и после звонкого «Фойа», Шрайндер, человек с которым мы делили все тяготы фронтовой жизни на протяжении полутора лет, получили в один день Железные Кресты, всё-таки нажал на курок.
Я не успел до конца осознать значение сказанных им слов, лишь услышал стрекот винтовок и двойной хлопок пистолета, далее почувствовал ни с чем не сравнимый удар в грудь. Как-то мы дрались мальчишками и Томас, мой одноклассник, зарядил мне кулаком в солнечное сплетение, тем самым победив в схватке. Теперь, его удар казался дуновением ветра, по сравнению с нынешним. Я упал навзничь, пытаясь поймать ртом воздух, но его, словно насосом, откачали из атмосферы. Затем пришла боль и жуткая слабость, рот наполнился солоноватой, неприятной на вкус жидкостью. Ясное небо, усеянное перистыми облаками обещало теплый и солнечный день, но на душе было скверно, не потому что я умирал, потому что не ожидал, не ожидал такого от Берта, вот почему Бог отвернулся от нас. Почувствовал, как ладонь обхватило что-то теплое, нежное и маленькое, еле-еле сжало и отпустило. Повернув голову, рядом с собой увидел Ирму, глаза её были холодные, а лицо искажено в гримасе боли, но вот, узкие губки начали выпрямляться, а далее она мне улыбнулась, моя Ирма мне улыбнулась! «Gott mit uns,Irma!»- было последнее, что я смог выдавить из себя, после чего черная поволока подавила все моё желание дышать, думать и любить.