— Автоматического письма?
— Да. Человек в состоянии транса соединяется с космическим источником энергии и пишет. Устанавливается духовный графический контакт. Медиум записывает, но слова появляются на бумаге без его осознанного участия. После выхода из транса он часто бывает поражен посланием, которое передала ему высшая энергия.
— А кто может так писать?
— Если человек, например, материалист, у него меньше шансов стать писателем Космоса.
— Тогда ваш отец, — говорю я разочарованно, — должно быть, рисовал это рождественское послание, пребывая в трансе.
— А может, — вмешивается в разговор вдова, — он просто машинально перевернул две последние цифры? Ведь наш мир тогда встал на голову, вот и он поставил цифры вверх ногами. Да-да, Владя наверняка не осознавал, что рисует.
Охотник за трагедиями
Эдуард Кирхбергер родился в Праге в 1912 году.
В то же самое время и в том же самом городе было создано первое в мире кубистическое скульптурное изображение человеческой головы.
Эти два факта не имеют между собой ничего общего.
Часть 1. Брак
Необходимо заставить общество избавиться от своих привычек.
Власти приказывают ликвидировать все произведения легких жанров.
Создаются ликвидационные комиссии, призванные как можно быстрее убрать из обращения приключенческие, шпионские и любовные романы, детективы, научную фантастику и ужасы. Словом, всю литературу второго сорта.
Комиссии приходят с проверками в книжные магазины, типографии и издательства, а особое внимание уделяют букинистическим. Отовсюду изымается бесчисленное количество «Неосмотрительных девушек» и «Пожаров в “Метрополе”», чтобы закрыть доступ к создаваемой в дешевых романах лживой картине мира тем, кто предпочитает таковую истинной.
Смерть чтива естественным образом должна наступить одновременно со смертью капитализма — в феврале 1948 года. Однако этого так и не произошло. И тогда, в 1950 году, власти объявляют: отныне издание даже самого крохотного карманного романа для кухарок — преступление против государства.
Комиссии не справляются с сортировкой, поэтому организуются публичные акции сбора «макулатуры». Ученики начальных классов пражского района Глоубетин рвут книги на мелкие кусочки (прямо на месте сбора), дабы не оставалось сомнений, что они не вернутся в читательский оборот. Дети с энтузиазмом рвут «Жасмин под балконом» и «Дам полусвета».
Во время проведения акции стало популярным выражение «литературный брак».
Теперь это словосочетание портит людям жизнь. Протоколы ликвидации пестрят такими определениями, как «антихудожественный брак», «пустопорожний брак», «безыдейный брак», «американский брак», «глупый брак», «сентиментальный брак» и т.п. Пресса объясняет населению, что подобная халтура — буржуазное орудие, созданное для принесения прибыли. Капитализм подсовывает ее рабочим, чтобы их отуплять.
На дверях Пражской городской библиотеки висит табличка:
«ЧИТАТЕЛИ,
наверняка вы солидарны с нами в том, что сегодня мы уже не выдаем брак (безвкусную дешевку, детективы, приключенческие романы).
Не выписывайте на него требований и не спрашивайте у сотрудников».
После прихода к власти коммунистов в Чехословакии будет переработано на макулатуру почти 70 процентов «чтива».
«Операция по изъятию, операция по замене» — так это называлось — продолжаются в Чехословакии вплоть до 1958 года. Лишь после 2000 года историк литературы из Карлова университета Павел Яначек изучит и опишет этот процесс.
Дешевку буржуазную замещает соцреалистическая, написанная новыми авторами.
Еще три года назад Энди из «Истории черного боксера» (1950) так сделал бы предложение своей девушке:
— Прошу тебя стать моей женой.
— Любимый, ты даже не представляешь, как мил моему сердцу, — голос Рут теплеет.
Теперь любовным признаниям отказано в праве служить исключительно личным целям. Поэтому Рут добавляет:
— Мы, как весь трудовой люд, должны бороться за выживание. Но ты никогда не побелишь в одиночку. Ты — часть целого.
В другой книге Павел Яначек вместе с Михалом Ярешом проследили, как сложились биографии более ста авторов довоенных дешевых романов.
Почти никому не удается укорениться в новой системе.
Многие пытаются забыть о своем прошлом. «Едва мои книги убрали из библиотек как антихудожественный брак, я сразу перестала писать и теперь стараюсь стереть из памяти свои литературные грехи», — в шестидесятые годы говорит руководству Литературного института Мария Кизлинкова, автор «Изголодавшегося сердца». После расправы с грехами она как жена железнодорожного инспектора будет заниматься только домашним хозяйством.