Читать онлайн "Готы в эпоху великого переселения народов" - Буданова Вера Павловна - RuLit

В зарубежной историографии уже в XIX в. существенное внимание уделялось определению места готов в рамках всемирной истории, их участию в Великом переселении народов. Э. Витерсхайм, Ф. Дан, Г. Зибель, В. Г. Нибур, Р. Пальман, Б. Раппапорт, К. Цойсс, используя большой исторический материал, в том числе и данные письменных источников, создали широкую картину передвижения германских племен, включая готов, а также их столкновения в империей[3]. Зарубежная историография XIX в. сыграла значительную роль в накоплении и установлении отдельных фактов истории готов III—IV вв. В центре внимания стояли Допросы распространения у них христианства[4], уточнения конкретных событий, связанных с остготами, вестготами, крымскими готами и готами-тетракситами[5]. Начинается исследование некоторых важных для этнической истории данного периода источников, например, сочинений Кассиодора, Иордана, Аммиана Марцеллина, Певтингеровых таблиц, Юлия Гонория, писателей «Истории Августов» и др.[6] Собираются и суммируются материалы о готах в англосаксонском, германском и скандинавском эпосе[7]. Впервые была разработана хронологическая канва истории готов доадрианопольского периода. Она выглядела так: в конце II в. готы продвинулись к Понту — 214 г. — первое упоминание готов на Нижнем Дунае; с 230-х по 260-е годы — походы готов на суше и на море, причем к 250-м годам относится овладение городами Крыма и Кавказа; в 274 г. Аврелиан отказывается от левобережной Дакии; в середине IV в. — проповедь христианства у готов Ульфилой и преследование нового вероучения Атанарихом; в 370-е годы — войны с аланами, гуннами, разгром остготов и уход остатков их за Дунай[8]. Однако в некоторых работах историков XIX в. в той или иной степени проявлялись националистические тенденции, заключающиеся в непомерном возвеличении готов и их роли в борьбе с Римом и Византией. Так, например, Б. Раппапорт сообщения древних авторов о вторжении в придунайские и малоазийские провинции империи интерпретировал как деятельность исключительно одних готов. Он отмечал их смелую отвагу и дикую храбрость, которые «внушали римлянам ужас и страх»[9].

Отечественные историки дореволюционного периода также делали некоторые шаги в изучении истории готов. Появляется ряд работ, посвященных крымским готам[10], проблеме христианства у готов[11]. Ставятся вопросы достоверности свидетельств Иордана и Аммиана Марцеллина о местонахождении готов в Северном Причерноморье[12], об их участии в войнах III в.[13] Однако в XIX в. русские историки и филологи обращались к готскому вопросу прежде всего потому, что он был тесно связан с проблемой возникновения славян. «Роксоланская теория», созданная еще М. В. Ломоносовым, выводила Русь непосредственно от роксоланов[14]. Ей противостояла теория о «готском происхождении» Руси А.С. Будиловича[15]. В работах Д.И. Иловайского, И.Е. Забелина, Ф.И. Успенского, В.Г. Васильевского, А.А. Шахматова, Ф.А. Брауна лишь начали проявляться контуры целой серии вопросов в проблеме взаимоотношений готов и славян[16]. Русские историки и филологи обращались к свидетельствам древних авторов о готах. И одним из достоинств их работ является то, что они обратили внимание на фрагментарность сообщений о готах, выделили в качестве особенно важного аспекта исследования «проблему Эрманариха». Именно в отечественной литературе впервые было показано, что мнение об этнической контаминации готов со скифами отражает не только отношение к достоверности каждого конкретного источника, но и общую позицию в готском вопросе. Так, например, В.Г. Васильевский считал, что под скифами III—IV вв. в письменных источниках следует понимать готов[17]. И.Е. Забелин, рассматривая готов как одно из многочисленных племен времени переселения народов, придерживался точки зрения, что скифы в это время — это смешанный этнический конгломерат, состоящий из сарматских, аланских, германских и славянских элементов[18].

Главная роль в создании концепции по истории готов принадлежала, как известно, немецкой исторической науке. Но на немецких буржуазных историков большое влияние оказывали современные им политические доктрины, в частности идеологическая подготовка к агрессивным первой и второй мировым войнам. Письменная традиция о готах в особенности использовалась для обоснования захвата немцами территории Восточной Европы и превосходства их над славянскими и другими народами. Так, в сочинениях немецких буржуазных историков превратились польский порт Гдыня в Готенгафен, Симферополь в Готенбург, Севастополь в Теодорихгафен[19]. Подобный подход к материалу письменных источников в конечном итоге определил то, что концепция готской истории оформилась на позициях готицизма и крайнего германоцентризма. Наиболее полно и последовательно она была изложена в работе Людвига Шмидта[20]. Немецкий ученый, десятки лет работавший библиотекарем Дрезденской государственной библиотеки, собрал огромный материал по истории каждого из известных германских племен, в том числе и готов. Главная работа Л. Шмидта — «История немецких племен до конца переселения народов». Используя широкий круг исследований преимущественно немецких историков и филологов — К. Мюлленгофа, Б. Раппапорта, М. Шёнфельда, А. Гутшмида, К. Платнера, Т. Гринбергера[21], Л. Шмидт создал работу, которая долго оставалась последним словом и эталоном буржуазной исторической науки в исследованиях о готах. Это объясняется не только приемлемой для буржуазной германистики концепцией этого автора, в которой роль готов непомерно преувеличивалась, но в значительной степени тем, что до недавнего времени эта работа оставалась единственной, где был дан полный обзор письменных источников о восточногерманских племенах, в том числе о готах. Однако в работе Л. Шмидта источники не дифференцируются по характеру информации и ее достоверности. Обзор письменных свидетельств дается для всех германских племен общим списком, в хронологической последовательности, без должной их классификации[22]. Вместе с тем Л. Шмидт сделал ряд ценных и обоснованных наблюдений об источниковой базе готской проблемы. К их числу можно отнести его предостережение от чрезмерного увлечения лингвистикой, которая дает мало положительных результатов для проблем становления рас, народов и культур[23]. Называя археологический материал одним из важнейших источников, Л. Шмидт отметил трудности в определении народа по археологическим находкам, подчеркнув, что использование археологического материала требует большой осторожности[24].