— Зачем ты здесь? — спрашивает он.
— Я хочу к ним. Хочу пройти, — говорю я искренне.
— Тебе ещё не пора, — отвечает он с укоризной.
Я не спешу с ответом или действием, но в то же время чувствую разочарование и сожалению.
— Я могу пройти? — уточняю я.
— Можешь, — кивает он, убирая палку. — Но это будет неправильно.
Я смотрю на людей вдалеке и чётко понимаю. Да, это будет неправильно. Они будут рады мне. Они простят, поймут, если я приду сейчас. Но это будет неправильно. Словно… я не знаю, как это выразить до конца словами. Словно я скину часть ноши, которая ляжет потом на этих дорогих и любимых мне людей. ПО МОЕЙ ВИНЕ. Они простят и поймут. Но — это будет НЕ ПРАВИЛЬНО. И я так не могу.
— Ты нужен там, — мужчина поднимается, я чувствую его. Он сожалеет, что вынужден был меня остановить. Но в то же время — он прав. И я чётко понимаю, что «там» это моя реальность. Та, в которой заперт мой разум, в моём собственном теле.
— Зачем? — вырывается у меня. Несмотря на всё понимание, я очень не хочу уходить. И каждая секунда здесь — сладость для моей души.
Мужчина пожимает плечами, словно я спросил какую-то глупость. И в этот момент протест внутри меня ломается, я принимаю — мне нужно вернуться. Я не могу предать этих людей на Горе и пройти к ним сейчас. Это будет когда-то потом. Когда это будет ПРАВИЛЬНО. Но, не сейчас. Горечь принятого решения, лёгкий шаг назад.
Мужчина кивает мне. Одобряя и принимая. После чего легко толкает палкой в грудь. Меня выбрасывает.
* * *
Снова темнота перед глазами. Я слышу, как тихо попискивает прибор рядом со мной. Первое чувство — сожаление. Я чётко помню всё, что произошло на Горе. Помню все свои ощущения, чувство невыносимой любви и горечь от вынужденного возврата. Но помню и о принятом решении. Что же, я увижусь с вами. Но, видимо не сейчас. Ещё не сейчас.
Реальность возвращает меня цепкими лапками. Выдёргивает из грёз. Я ощущаю себя намного острее, чем до похода на Гору. Чувствую иглы в своём теле, чувствую, как вздымается от дыхания грудь. Осторожно я пытаюсь открыть глаза. Первая попытка проваливается. За ней вторая, третья. Но, я не останавливаюсь. Сделав перерыв, я снова посылаю сигнал своим векам… И получаю отклик. Глаза немного приоткрываются. Боль от света благословенна. Веки ожили, я смаргиваю слёзы. Непривычные к свету глаза наполняются ими непроизвольно.
И тут же сжимаю пальцы на правой руке, пытаясь развить успех. Медленно, нехотя, словно обленившись от долгого бездействия, они сжимаются. Сначала буквально по миллиметру, но я упорствую, сжимаю наконец руку в кулак. Кулак младенца, судя по ощущениям. Но это всё же победа! Затем разжимаю, снова сжимаю. Всё происходит уже быстрее.
Прибор рядом начинает пищать. С огромным трудом, оперившись о край кровати рукой, я поворачиваю голову. Вижу я всё ещё сквозь пелену, но кажется вокруг меня что-то бело-серое. Стены? Или шторы? Шея медленно проворачивается на задубевших мышцах. Бревно, которое вдруг смогло двигаться. Древняя черепаха, проснувшаяся от тысячелетнего сна. Наконец я вижу прибор, который раньше мог лишь слышать. Чёрная коробка, с дисплеем и целым ворохом присосок и трубок, выходящих из неё, что в разных частях входят в моё тело иглами и датчиками с присосками.
За перегородкой я слышу восклицание. Лёгкий звук шагов в мою сторону. Перегородка откидывается в сторону, и я понимаю — да, это шторки. В проёме между шторками стоит девушка. Очень молодая, в белом коротком халатике и белом же чепчике. За ней моё всё ещё приходящее в себя зрение разглядывает ряды шкафчиков, навесных полок и стеллажей. Вдоль стены я вижу шторки, подобные тем, что натянуты вокруг меня.
Стоп! Меня? Меня… Это кого?
Эйфория от вновь обретённой возможности смотреть, двигаться, да просто жить — внезапно отступила. Словно я только выбравшись из трясины на ровную тропинку, тут же обнаружил пропасть, которой она заканчивалась. Так… Стоп! Стоп! Так кто я? Как зовут? Где я вообще? Как я тут оказался? Почему?
Разом родившаяся масса вопросов бесполезно рикошетила о стенки черепа. Ни одного ответа. Как будто всё что было в жизни — это Тропы и Гора. И до неё — абсолютное отсутствие каких-либо воспоминаний.
Видимо что-то такое отразилось на моём лице, потому что девушка нерешительная замершая у палаты? Или как это назвать? В общем у моей кушетки, подала голос.