Актуальна фраза Дугласа Коупленда из «Поколения Икс»: «Брайан, ты оставил своего Камю в «БМВ» брата». Встречаются закадычные друзья детства и не могут найти общий язык. У птушника в руках ключи от «Бумера» двадцатилетней давности. У аспиранта в руках «Посторонний» Камю. У первого из них ключи в кислый мир утомительных техосмотров, замен масляных фильтров и проверок госавтоинспекции. У второго — ключи в мир экзистенциальной невозмутимости. Раньше баловались вместе в песочнице, а теперь чужаки.
Иногда представители враждующих сторон все — таки имеют совместные гешефты. Чаще всего нонконформистка из «Шкафа» снимает зеркалкой портфолио телочке из «Vis-A-Vis» для сайтов зарубежных знакомств. Напомаженная лярва пытается выгодно экспортировать теряющие товарный вид ягодицы. Тусклая пигалица зарабатывает карманный кэш любимым делом. Валютные бляди и гривневые дуры, кто вам сказал, что фотографироваться на заросших водорослями камнях пляжа в Отраде — сексуально и креативно?!
В девяностых годах расплодились как грибы после дождя аптеки, бадеги и игровые автоматы. Среднестатистический одессит выходил из дома, выпивал залпом граненый стакан сивушного пойла, покупал впрок «Alka Zeltser», а оставшиеся деньги просаживал за металлическими гробами с крутящимися барабанами. Крупные фармацевтические монстры выдавили с рынка киоски с похмельными препаратами, ужесточилась процедура лицензирования торговли алкоголем, залы с однорукими бандитами перекочевали в подполье. За десятилетие существенно изменилась структура потребления народнохозяйственных товаров и услуг. Освободившиеся помещения аптек, бадег и игровых автоматов заняли банковские учреждения, юридические консультации и агентства недвижимости. Нынешний горожанин сначала внимательно слушает живописные монологи риелторов о новостроях, а потом подробно расспрашивает специалистов об условиях ипотечного кредитования и правового оформления сделки. В конторском триумвирате на пропуканных офисных стульях говнопоколение собственноручно хоронит безвозвратную молодость.
Моя Одесса не в прокуренном «Шкафу» и не в приторном «Vis-A-Vis». Я хожу пешком и вдыхаю Одессу полной грудью. Моя Одесса — в побегах винограда, обвивающих открытые лоджии на Маразлиевской. В щебетании ласточек, оккупировавших пилястры библиотеки имени Горького. В паутине бельевых веревок ветхих двориков на Молдаванке. В уютной тишине брусчатки на Княжеской улице. В тамарисковых зарослях Французского бульвара. В могучих раскатах пенистых волн на Ланжероне. В строчках Куприна и песнях Утёсова.
Если встанет дилемма пойти в «Шкаф» или в «Vis-A-Vis», то я выберу меньшее из двух зол — андерграундный погреб с живой музыкой. Вряд ли в псевдогламурный «Vis-A-Vis» пропустят парня в вельветовых брюках и кедах «Converse», да мне и не нужна какая-нибудь шмара от «Max Mara». Мой ближайший круг общения сосредоточен в «Шкафу». На современном витке развития человечества у слова «хуйня» появился красивый, обтекаемый и политкорректный синоним — постмодернизм. В начальных классах лицея ваш покорный слуга получал колы по рисованию как неспособный ученик, а теперь по просьбе редактора и душевной доброте строчит для профильного журнала о современном искусстве обзоры целых галерей с солипсизмом бывалого культуролога. Нещадно критикую копеечный эпатаж — изображение в гротескном виде колоссов украинской политической сцены. Лупцую глаголом сиюминутную конъюнктуру. Незнакомым людям я кажусь закоренелой богемой, но это не так на самом деле. Я не хочу отождествлять себя ни с потребительскими массами, ни с кругом избранных снобов, живущих по Крылову: «За что же, не боясь греха, кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку». Я сам по себе.
«Шкаф» и «Vis-A-Vis» сегодня подождут. Я облюбовал крышу дома Гагарина в двух кварталах от Дерибасовской. Здесь я все еще ниже звезд, но уже выше мирской суеты. Прямо внизу — многострадальный памятник Екатерине Второй, чуть дальше — Дюк де Ришелье. Слева — школа Столярского, где начинал восхождение к мировым музыкальным вершинам Давид Ойстрах и пытался лабать на скрипке Исаак Бабель. С высоты птичьего полета я ложу с пробором на непримиримых антагонистов — рокеров и попсовиков. Мне нет дела до тошнотворных лесбиянок из «Шкафа» и вульгарных шльондр из «Vis-A-Vis». Ползайте дальше у меня под ногами. Я продолжаю вести летопись детей перестройки.