Она наклонилась над ним, держа ночник, и окликала его, пытаясь разбудить.
– Что с вами, мой дорогой? У вас что-нибудь болит?
Он открывал лихорадочно горящие глаза и всматривался в нее, словно она была частью тех ужасов, которые он помнил. Затем он медленно выбирался из снов, которые заставляли его кричать, и сбрасывал одеяло, смятое в комок.
Он с облегчением смущенно улыбался.
– О Беа! Как хорошо, что вы здесь. – Он хватал ее за руку, крепко и с благодарностью, как если бы просил ее прогнать этих драконов, чтобы любой ценой они ушли прочь.
Она и делала это. Такая роль была более присуща матери, чем жене, но она принимала ее как подарок. Так чудесно было чувствовать, что он нуждается в ней. – Ночные кошмары? – спросила она.
Его лицо стало напряженным. Беатрис села на край кровати и сказала:
– Расскажите мне, мой дорогой.
Выражение нежности на лице, которой он удостоил ее днем, легко обрушилось на Беатрис сейчас, ночью, в этих обстоятельствах.
– Это был ужасающий случай, – сказал он. – Какое счастье, что я жил в Индии только до семи лет! Я отправился, как обычно, в экипаже на утреннюю прогулку со своим амахом. Возница привез нас на окраину города, где мы не должны были быть. Так или иначе, но мы приехали туда безо всякого предупреждения – на место резни.
– Вы имеете в виду… мертвых людей?
– Да. Несколько индусов и один мой знакомый, сержант Эдвард Майор, он был симпатичным, моим хорошим другом. Он сажал меня на плечо и играл со мной в крикет. Это был большой широкоплечий парень, блондин с огромными светлыми свисающими усами. Собственно, по этим усам я и узнал его. Он был почти весь в крови, и его глаза почти выклевали хищные птицы.
– Какой кошмар! Какое потрясение для ребенка! Уильям болезненно улыбнулся.
– Я вижу, вы понимаете. Думаю, моя мама поняла меня, а отец нет. Он сказал мне, что если я член семьи военного, то уже не такой маленький и должен привыкать к подобным вещам. Вот тогда-то я и решил, что и слышать не хочу о поступлении в армию.
– Но главным образом потому, что у вас плохое здоровье, мой дорогой.
– Нет, это моя трусость. С тех пор я дрожал при воспоминании об этом ужасе. У меня было абсолютное отвращение к жестокости или уродству. Мой отец, бедный старый мальчик, был совершенно разочарован во мне. Он считал, что его единственный сын сентиментален. Это была правда. Это и сейчас правда, – горячие пальцы сжали руку Беатрис. – Я так же боюсь смерти и процесса умирания. Я бегу от этого, если могу. Я уехал в Италию, когда умерла Каролина. И я не входил в папину комнату так долго, как мог, когда приближался его конец. Вы будете презирать меня, Беа?
– Никогда! Если вы спросите меня, то я скажу, что ваш отец мог испугать любого ребенка.
– Вы же не испугались его.
– Немножко испугалась.
– Нет, вы не такая, или он об этом знал. Он всегда все знал.
– Но он не был моим отцом. В этом существенная разница.
– Возможно, это так. Вам удобно?
– Я всегда хочу быть рядом с вами.
– Благодарю вас, дорогая.
– Вам будет лучше завтра?
– Думаю, да.
– Я так рада. Мы начнем делать дела, посещать магазины, осматривать достопримечательности, я не забываю, что мы в Париже. Пожалуйста, помните, что есть более прекрасные вещи, чем ужасы, которые творятся в мире.
– Я помню. Вот почему я провожу свою жизнь, узнавая ее вне Англии. Благодарю вас, Беа. – Губы Уильяма коснулись ее пальцев в знак признательности. – Я верю, вы поняли меня.
На следующее утро Уильям почувствовал себя значительно лучше, почти здоровым. Улучшилось и его душевное состояние в сравнении с ночными кошмарами, которые поднимались из глубин его сознания. Он крикнул Беатрис, чтобы она поторапливалась, если хочет быть румяной от ранней утренней прогулки.
– Дьявол, где вы были?
– Была на утренней прогулке. Вы спали так крепко, что я подумала: пойду-ка я быстро взгляну на магазины.
– На магазины!
– Это большой универмаг «Бон Марше». Очень хороший, но не лучше, чем магазин «Боннингтон». Папа получил бы удовольствие, услышав об этом.
Она стянула с рук перчатки и улыбнулась, услышав его негодование: он заявил, что Беатрис больше интересовал магазин, чем ее больной муж.
– Это моя первая поездка в Париж. Я не могла удержаться, чтобы не выйти на улицу. А сейчас я умираю от голода. Можем мы позавтракать? Вы выглядите гораздо лучше. Скажите, у вас появился аппетит? Я была бы совсем счастлива.
Уильям решил быть сговорчивым и дружелюбным, он почувствовал себя совершенно здоровым.
– Все то же самое, Беа. Вы должны развивать в себе интерес к художественным галереям столь же сильно, как и к универмагам.