Играть в мюзикле мне раз плюнуть. Я отличная актриса. С полным набором улыбок в запасе. Для персонала школы у меня припасен взгляд из-под челки и проникновенная улыбка, на вопрос учителя я отвечаю легким прищуром и едва заметным покачиванием головы. Когда на меня показывают пальцем или шушукаются за спиной, я машу воображаемым друзьям в конце коридора и спешу им навстречу. Если я брошу школу, то вполне смогу стать мимом.
Хизер спрашивает, почему я считаю, будто нам не дадут роли в мюзикле. Я прихлебываю горячий шоколад. Он обжигает нёбо.
Я: Мы пустое место.
Хизер: Как ты можешь так говорить? Почему у всех такое отношение? Я удивляюсь. Если мы хотим участвовать в мюзикле, они должны нам это разрешить. Мы можем просто стоять на сцене или типа того, если их не устраивает наше пение. Так нечестно. Ненавижу среднюю школу.
Она сбрасывает книги на пол и опрокидывает зеленый лак для ногтей на золотисто-бежевый ковер. «Почему здесь так сложно заводить друзей? Может, дело в местной воде? В своей бывшей школе я могла получить роль в мюзикле, и выпускать газету, и руководить школьной автомойкой. А тут никто даже не знает о моем существовании. Я бьюсь как рыба об лед, но я для всех пустое место, и никому нет до меня дела. И от тебя тоже никакой помощи. От тебя исходит один негатив, ты ничем не интересуешься, а просто бродишь бледной тенью, типа, тебе плевать, что говорят люди».
Она плюхается на кровать и разражается рыданиями. Громкие всхлипы перемежаются горестными подвываниями, когда она с досады мутузит своего плюшевого медведя. Я не знаю, что делать. Пытаюсь промокнуть лак, но только размазываю его по ковру. Пятно похоже на зеленую водоросль. Хизер вытирает нос клетчатым шарфом медвежонка. Я тихонечко проскальзываю в ванную и возвращаюсь с новой коробкой бумажных салфеток и бутылочкой жидкости для снятия лака.
Хизер: Мелли, прости, ради бога. Как я могла тебе такое наговорить?! Это все месячные, не обращай внимания. Ты была такой милой со мной. Ты единственный человек, кому я могу доверять. — Она громко сморкается и вытирает глаза рукавом. — Вот я смотрю на тебя. Ты совсем как моя мама. Она говорит: «Чем зря слезы лить, лучше разберись со своей жизнью». Я знаю, что мы будем делать. Во-первых, надо придумать, как попасть в правильную группировку. Мы подомнем их под себя. К концу года Музыканты будут умолять нас сыграть в мюзикле.
В жизни не встречала более нереального плана, но я киваю головой, а потом наливаю жидкость для снятия лака на ковер. Пятно становится какого-то ярко-зеленого рвотного цвета с белым ореолом. Когда Хизер видит, что я натворила, она снова начинает рыдать и сквозь всхлипывания твердит, что я не виновата. Мой желудок меня просто убивает. Ее комната не способна вместить столько эмоций. Я ухожу не попрощавшись.
Родители издают угрожающие звуки, превращая обед в некий перформанс, где папа косит под Арнольда Шварценеггера, а мама — вылитая Гленн Клоуз в роли психопатки. Я — Жертва.
Мама (со злобной улыбкой): Вот уж не думала, что ты, Мелинда, можешь водить нас за нос! Конечно, такой большой девочке, ученице старших классов, вовсе не обязательно показывать родителям домашнее задание, вовсе не обязательно сообщать родителям о плохих отметках, да?
Папа (стучит кулаком по столу так, что вилки и ножи подпрыгивают): Завязывай с этим дерьмом. Она знает, о чем речь. Сегодня пришли результаты промежуточных тестов. Послушай меня, юная леди. Я больше повторять не буду. Или ты подтянешь успеваемость, или мы будем считать, что ты полное ничтожество. Ты меня слышишь? Подтяни успеваемость! (Он набрасывается на печеный картофель.)
Мама (недовольная, что ее отодвинули на задний план): Я это улажу, Мелинда. (Она улыбается, публика содрогается.) Мы ведь не требуем многого. Мы только хотим, чтобы ты показала все, на что способна. А мы знаем, что ты способна на большее. Дорогая, ты ведь так хорошо справлялась с тестами. И смотри на меня, когда я с тобой говорю!
Жертва смешивает творог и яблочный соус. Папа фыркает, как бык. Мама хватает нож.
Мама: Я сказала, смотри на меня!
Жертва смешивает горох, творог и яблочный соус. Папа перестает есть.
Мама: Сейчас же посмотри на меня.
Это Голос Смерти, Голос, который говорит о том, что она не шутит. В детстве при звуках этого Голоса я писала в штаны. Но теперь меня так легко не проймешь. Я смотрю маме прямо в глаза, споласкиваю тарелку и удаляюсь в свою комнату. Лишившись Жертвы, мама и папа орут друг на друга. Я включаю музыку, чтобы заглушить шум.