«Сколько ни говори халва, во рту сладко не станет». Это утверждение не совсем точно. Если верить академику Ивану Петровичу Павлову, сладко все же станет. К сожалению, только на несколько мгновений.
Мы говорим «бюджетник». А кого подразумеваем?
Многие полагают, что так обобщенно называют работников государственных учреждений образования, здравоохранения и культуры – тех сфер, которые и в прежние времена постоянно характеризовались наиболее низкой зарплатой. Но ими список бюджетников не исчерпывается.
Слово бюджетник принадлежит разговорной речи и обозначает «лицо, получающее заработную плату из государственного бюджета». Именно «заработную плату», а не «пенсию», которую получают пенсионеры. И не «стипендию», которую получают студенты и некоторые другие учащиеся. Существенно, что речь идет о работниках именно госучреждений. Ведь финансовые возможности этих учреждений, а значит, и зарплаты их сотрудников определяет госбюджет. Следовательно, бюджетником является наемный работник любого госучреждения. Министр и губернатор, военнослужащий и милиционер, налоговик и сотрудник ФМС.
Однако в реальном употреблении, в отличие от нормативного словарного, слово бюджетник не охватывает такое большое количество разных лиц. К бюджетникам обычно не причисляют госслужащих различных категорий. Их называют чиновниками. Как-то не принято называть бюджетниками сотрудников тех государственных, то есть бюджетных, структур, которые определяются словом силовые. За словом бюджетник закрепились такие ассоциации, как «низкооплачиваемый», «второсортный», «работающий в области, без которой общество может обойтись», «недолюбливаемый властью» и т. п. Разумеется, такие ассоциации не могли возникнуть у слов чиновник и силовик. И произошло это потому, что под словом бюджетник говорящие по-русски обычно подразумевают тех, кто работает в таких госучреждениях, как школа или детский сад, поликлиника или больница, библиотека или музей. Надо бы и для этих работников придумать собственное однословное именование. Ведь имеющееся – работники образования, здравоохранения и культуры — слишком длинное. А кроме того, властям пока еще как-то стыдновато, говоря именно о работниках образования, здравоохранения и культуры, всякий раз напоминать об их крайне низком статусе в обществе. Поэтому так удобно прикрыться «безразмерным» бюджетником. Расхождение между значениями слова в словаре и в живом употреблении – нередкое явление. Укажу, например, на слово мафия, обозначающее «тайную преступную организацию». В современном употреблении это слово часто расширяет свое значение, исключая из него «тайную» и понижая «преступную» до «преследующей эгоистические интересы», а «организацию» – до «общности": чиновничья мафия, нефтяная мафия и пр. А вот слово интимный, означающее «глубоко личный, сокровенный» (интимные переживания, интимный разговор), напротив, часто сужает свое значение до «относящийся к сексу».
За подобными расхождениями обычно стоят изменения, происходящие в реальной жизни, а затем отражающиеся в языке. И авторы нормативных словарей должны сделать непростой выбор: легализовать ли эти языковые изменения или поставить им заслон. При этом любое решение должно опираться не просто на вкусы и авторитет самих составителей, но на строгое различение тех законов и случайностей в жизни общества и языка, которые привели к соответствующим переменам. Однако обнаружить такие законы можно лишь в результате крупномасштабных и целенаправленных социолингвистических исследований русского языка и говорящего на нем общества. Увы, эта ситуация мало тревожит нашу общественность. В отличие от фактов расхождения относительно формальных норм русского языка (мой кофе или мое кофе, договОр или дОговор и т. п.). И это печально.
Будьте любезны! Или толерантны?
Прилагательное толерантный сейчас, пожалуй, одно из наиболее употребительных среди слов, определяющих отношения между людьми. Но всегда ли толерантное поведение по отношению к другим людям является наилучшим?
Согласно словарю иноязычных слов Л.П. Крысина толерантный – это «терпимый, снисходительный к кому-чему-нибудь». Эту дефиницию можно организовать и иначе. Дело в том, что значения многих слов предполагают две части: некоторое предварительное условие и нечто в этих условиях проявившееся. Именно поэтому человек не может забыть то, чего он никогда прежде не знал. Проснуться может только тот, кто до этого спал, выздороветь – тот, кто болел, а поссориться можно лишь с тем, с кем был дружен или хотя бы знаком.