ПОЛЕТ В БЕССМЕРТИЕ
22 апреля 1967 года. Космодром.
На диване в холле гостиницы в синем тренировочном костюме сидит Владимир Михайлович Комаров. Немного задумчивый, сосредоточенный, он кажется усталым.
На Владимира Михайловича направлены кинокамеры. Администратор картины рядом с диваном «для антуража» поставил пальму.
До старта остается совсем немного, и, чтобы сразу удовлетворить запросы пишущих, говорящих и снимающих, решили провести одну общую пресс-конференцию.
— Владимир Михайлович, хотелось бы узнать о том, что вам дали два с половиной последних года. Как вы готовились к полету?
— Два с половиной года, прошедшие после полета корабля «Восход», были годами подготовки к новому полету. Корабль совершенно новый, я бы сказал, более сложный, чем те корабли, на которых летали мои товарищи и друзья, и на котором я летал в прошлый раз вместе с Константином Петровичем Феоктистовым и Борисом Егоровым.
— А чем отличалась эта подготовка от предыдущей?
— Мы очень много занимались. Занимались на заводах, в различных конструкторских бюро, в лабораториях. Изучали те системы и оборудование, которые предполагалось поставить на новом корабле. Сама подготовка существенно не отличалась: обычная наша, повседневная работа в центре подготовки, где мы работаем, где занимаемся и готовимся к очередным полетам.
— Вы говорите, что это «обычно». И все-таки ваша профессия-то необычная, редкая пока профессия...
— Ну, я не знаю, как говорить об этом, о профессии. Когда вот впервые летал Юра Гагарин, тогда это было как-то все необычно. И мы волновались. Не знали, как пойдет наша работа дальше. А сейчас, после того, как было сделано несколько полетов на кораблях «Восток» и «Восход», когда мы уже вполне определенно можем сказать, что работать и жить в условиях космического пространства можно, наши полеты становятся... ну, обычными в какой-то мере.
И в то же время, конечно, необычными, потому что вот, например, предстоящий полет необычен тем, что это будет полет на новом корабле, значительно отличающемся от тех кораблей, на которых мы летали. И даже по размерам своим отличающемся.
— Владимир Михайлович, как ваши занятия в адъюнктуре?
— Вы задали такой вопрос, на который ответить трудно.
— Сложно сочетать учебу?
— Трудно, конечно, потому что подготовка полета отнимала все время и мы действительно были заняты, как говорят, с утра и до позднего вечера. И поэтому в учебе наступил некоторый перерыв.
— Понятно. Еще вопрос. Как ваша семья относится к тому, что вы летите второй раз в космос?
— Когда я собирался в первый полет, у меня жена узнала о том, что я должен лететь, только после того, как был произведен пуск корабля. Сейчас она тоже определенно не знает. Но по тому, как шла работа у нас в центре, по тому, что уезжали многие товарищи по своим служебным обязанностям, она тоже догадывается, что полет должен быть. Но что я должен отправиться в полет, она этого не знает.
Старт «Союза» был назначен на рассвете.
В голубых лучах прожекторов, дымящаяся, в белом инее, виднелась ракета-носитель и обтекатель космического корабля. На черном фоне неба – серебряные силуэты людей.
Автобус с космонавтами пришел за два часа до старта. Комаров легко, молодцевато выпрыгнул из машины. Строевым шагом направился к членам Государственной комиссии:
— Товарищ председатель Г осударственной комиссии! Летчик-космонавт Комаров к полету на космическом корабле «Союз» готов!
Вместе с Комаровым приехали Гагарин, Леонов, Николаев...
Плотно окруженный людьми невысокий человек в серых брюках и голубой куртке не спеша пошел к ракете. Остановился.
— Желаю счастливого полета!
Крепкие мужские объятия...
— Счастливого полета!
— До свидания!
Вместе с Комаровым в кабину лифта входит Гагарин.
Лифт медленно ползет к вершине ракеты. Вспыхивают аплодисменты – на верхней площадке прожектора высветили голубую куртку.
Руки Комарова сжаты в приветствии над головой.
Поклон вниз, Земле, людям. Еще приветственный взмах рукой, и он идет в корабль...
Пустеет стартовая площадка.
Начинается переключение телевизионных камер.
Из дикторской кабины хорошо видна ракета. Вот-вот должно появиться солнце. Но оно не успеет! Человек сам пойдет навстречу солнцу!
Томительные минуты ожидания.
Я в первый раз вижу готовую к старту ракету на экране телевизора, точнее – на экране монитора. Пытаюсь подобрать сравнение. Ничего не получается... Ракета похожа, когда крупным планом показывают ее отдельные части, на стоящий под парами паровоз. Конечно, «паровоз» – слово не к месту, но тогда другого не нашел...