Вопрос третий – о деталях космического быта. Нас, землян, интересует все. Любая новая подробность тех исторических дней и ночей, которые провели в космических кабинах пока таинственной Вселенной Андриян Николаев и Павел Попович. Космические корабли, как известно, в своем вращении вокруг планеты встречаются с мельчайшими частицами космической пыли. Эти не видимые глазом частички с огромной скоростью сталкиваются с кораблями. Космонавта Николаева спросили, слышны ли удары космических пылинок об обшивку космического корабля. Слышен ли треск...
НИКОЛАЕВ. Нет, никакого треска не слышно. Когда выключаешь вентиляцию скафандра, выключаешь свет, закрываешь иллюминаторы – готовишься ко сну, когда все выключаешь, то такая тишина, даже не чувствуешь, что ты летишь в космосе, а кажется, как будто на Земле находишься. Да, еще хочу добавить – очень хорошо из космоса видны молнии, грозы, облака.
Интересно, когда на корабле летишь, то в одном иллюминаторе светит солнце – смотреть нельзя, а в другой иллюминатор глянешь – там черно, ничего не видно, только звезды. Когда Луна попадает в иллюминатор, а в кабине свет выключен, все равно все освещено, и можно различить приборы. Луна ярче светит в космосе.
Вопрос пятый – о будущности профессии космонавтов. Восемь десятков лет назад по улицам Петербурга впервые в мире пошел по рельсам моторный трамвай. Еще живы люди, которые помнят первые полеты самолетов, похожих на летающие этажерки; и вот мы, современники, – очевидцы полетов первых космических кораблей. В век атома и космоса человек уплотняет время и ценит его. Человеку нужны новые скорости, новые дали, новые выси. Что думают первые космонавты о будущем своей профессии?
ПОПОВИЧ. Мы, например, думаем, что когда-нибудь отряд космонавтов будет так же многочислен, как сейчас отряд наших прославленных летчиков. Поэтому наша профессия, а она, собственно говоря, только началась, имеет очень большое будущее. Конечно, когда-то придется космонавтам водить корабли к другим планетам или в далеком будущем – к другим мирам летать. К другим планетам мы с Андрияном еще тоже слетаем!
Вопрос шестой – о личных планах Павла Поповича и Андрияна Николаева, слушателей Военно-Воздушной инженерной академии имени Н. Е. Жуковского.
ПОПОВИЧ. Я буду продолжать учиться. Учиться нужно обязательно. Это мы прекрасно понимаем. Учиться буду и держать себя в положении «товьсь», как моряки говорят, для того, чтобы в любое время смог опять выполнить задание партии и правительства.
НИКОЛАЕВ. Личные планы у нас совпадают. Нам, конечно, надо учиться, учиться и работать по-настоящему. Ну, еще у меня есть в личной жизни нерешенный вопрос... (Смех). Я думаю, и этот вопрос надо будет решить. Конкретно пока трудно сказать...
ПОПОВИЧ. Мы свои услуги предложили ему, говорим: «Женим».
Вопрос седьмой – о том, как слушаются радиопередачи в космосе, как принимаются в космосе широковещательные радиостанции.
НИКОЛАЕВ. Я радио во время полета слушал. Слушал свой голос, записанный на пленку. Очень был рад. Слушал музыку. Хорошо слышно было.
ПОПОВИЧ. Я Левитана слышал, слышал «Последние известия», о полете много говорилось. И я Андрею, как ушли мы к Южному полюсу, – а нас там мало кто слышит, – сказал: кАндрюша, наверное, все-таки мы произвели на Земле немножко шуму!»
НИКОЛАЕВ. Хочу добавить. Я минут пять слушал лекцию по астрономии. Очень хорошо слышно. Можно слушать не только родную Москву, но и Новосибирск, и Харьков, и Киев.
Вопрос восьмой – о невесомости. Как чувствует себя человек, потерявший свой вес. Человек, плавающий, парящий в кабине космического корабля. Пока из землян только командиры космических лайнеров «Восток-3» и «Восток-4» уходили в «свободное плавание» по кабинам своих кораблей.
ПОПОВИЧ. Неприятных ощущений невесомость не вызывала. Пульс был ритмичный, полный. Это прежде всего объясняем тем, что мы очень много тренировались. Мы с Андреем флегматики. Может быть, и это сыграло какую-то роль.
Вот такой была беседа в августе 1962 года.
Когда перечитываешь эту запись, то почти зримо видишь, как быстро летит время, как быстро новое становится частью нашей жизни. Это спустя годы мы услышали «в полете «Космос-500», «525», а тогда все только начиналось.