Ленька был поражен: кажется, впервые за много лет во дворе произошло событие, о котором он не знал заранее. Скорей в коридор, к телефону…
С кухни тянуло сухим, неприятно щекочущим теплом газовых конфорок. По-воскресному торопливо и весело стучали ножи: мама и две соседки склонились над своими столиками.
Шофер Вася Кругляшкин, поставив ногу на перевернутый таз, доводил до немыслимого блеска свои новые желтые полуботинки.
— От вашего гуталина невозможно дышать, — процедила ворчливая соседка.
Это было очень странно: Вася даже не притрагивался к гуталину — он натирал свои ботинки кусочком от старого, выцветшего коврика, который, по его словам, «когда-то был персидским».
Не желая омрачать настроение, Вася подчинился и вышел в коридор.
— Здорово, Леонид!
Всех ребят в доме Вася называл полными, «взрослыми» именами: Леонид, Татьяна, Ефим… Хотя самого шофера ребята запросто именовали Васей.
Как только Ленька коснулся трубки, соседка тотчас сообщила:
— А я вот была недавно в одном доме, так там детям вообще не разрешают подходить к телефону!
Ленька набрал номер — и три раза отчетливо произнес:
— БОДОПИШ! БОДОПИШ! БОДОПИШ!
— Вот видите: начал выражаться! — обрадовалась соседка.
Вася Кругляшкин не вытерпел:
— Он не выражается! БОДОПИШ — это, если на то пошло, сокращенное слово: «Боевой домовой пионерский штаб!»
— Вот именно: «домовой»! — не сдавалась соседка. — Все они — сорванцы и домовые!
БОДОПИШ заседает
Троекратно повторенное слово БОДОПИШ означало сигнал немедленного сбора. Ленька мог бы и попросту сказать: «Скорей приходите во двор!» Но это было не так интересно. К тому же, он заметил, что в ответ на такое обычное приглашение ребята не особенно торопились. Ну, а таинственный сигнал действовал совсем иначе: он заставлял немедленно срываться с места, забывая обо всем.
Уже через пять минут три члена «Боевого домового пионерского штаба» — Владик, Тихая Таня и сам Ленька — были в условленном месте — за дровяным сараем. Не хватало только Фимы Трошина.
— Всегда он опаздывает! — удивляясь такой странной привычке, пожал плечами Ленька.
Владик огляделся по сторонам, смешно сморщил маленький курносый носик и полушепотом, доверительно сообщил:
— Его отец вчера опять того… И так боится, чтобы не увидели: по сторонам озирается. А я вот увидел! Своими собственными глазами! Уже второй раз!..
Владик всегда и все видел «сам, своими собственными глазами». Просто удивительно было, как это его глаза всюду поспевали и все умудрялись разглядеть.
— С пьянством надо бороться! — отрезал Ленька.
Тихая Таня, усевшись на большом круглом камне и низко склонив голову, читала толстую растрепанную книгу. Услышав о Фимином отце, она тяжело вздохнула, перевернула страницу — и продолжала читать. Это никого не удивляло, к этому все привыкли. Ленька знал, что Таня, хоть и погрузилась в книгу, прекрасно все слышит и может в самый неожиданный момент вставить какое-нибудь неожиданное замечание.
Продолжая читать, она сказала:
— Фимин отец — вовсе не пьяница. Вы ведь знаете, почему он… Мама у них умерла…
— Так это уж когда было! — возразил Ленька.
— Значит, до сих пор переживает.
— Ладно! Начнем без Фимы, — сказал Ленька. И насмешливо взглянул на Владика. — Ты вот у нас все замечаешь: и кто новые занавески купил, и кому шкаф из магазина привезли. А это что такое?
Ленька поднял указательный палец, как бы заставляя всех прислушаться к маршу, гремевшему на весь двор.
Владик удивленно потянул своим носиком, словно «понюхал музыку»:
— Это? Оркестр…
— Да! У нас во дворе — музыка, оркестр, а БОДОПИШ ничего не знает? БОДОПИШ! Хозяин двора! Кто-то репродуктор повесил, откуда-то с чердака пластинки запускают… А мы только слушаем и удивляемся. Для чего мы тебя в штаб выбрали, а? Не знаешь? Чтобы ты нам обо всех новостях вовремя докладывал!
— Я и доложу! — всполошился Владик. — И доложу! — Он с опаской оглянулся на сарай, будто в нем могли сидеть и подслушивать тайные заговорщики: — Репродуктор этот «новенький» вместе с вашим Васей Кругляшкиным устанавливал!
— Какой «новенький»? Который бандуру таскает?
Тихая Таня оторвалась от книги:
— Не бандуру, а виолончель.
— Вот-вот! Я сам видел! Своими собственными глазами!
— Ага, понятно, — сказал Ленька. — Вася, значит, устанавливал, а этот… который в семнадцатую квартиру въехал… ему помогал?.. Так?