Это не означает, что каждый из нас для других — открытая книга. Напротив. Существует такое понятие «мысленный этикет», мысленная вежливость. Мы намного лучше осознаем свои мысли, чем вы. Мы понимаем, что у нас есть свобода выбирать собственные мысли, и выбираем их разборчиво и с изяществом.
(Пауза в 21:49.) Мы осознали силу своих мыслей в прошлых существованиях, методом проб и ошибок. Мы поняли, что никто не может избежать созидательного начала мысленных образов или эмоций. Это не означает, что мы лишены непринужденности, или что нам приходится выбирать между одной мыслью и другой в страхе, что одна из них окажется негативной или разрушительной. Это, говоря вашими словами, для нас уже позади.
Наша психологическая структура такова, что нам доступно больше разнообразных форм общения, чем вам известно. Представьте себе, что встретились с другом детства, которого давно забыли. Сейчас у вас может быть мало общего. Но все же вы можете провести вечер за приятной беседой о ваших учителях и одноклассниках и установить некоторую связь.
Поэтому, когда я «встречаюсь» с кем-то другим, то обычно способен лучше понимать его на основе конкретной прошлой жизни, даже если «сейчас» у нас мало общего. Мы могли быть знакомы, например, как совершенно другие люди в XIV веке, и будем мило общаться об этом времени — как вы и ваш друг детства устанавливаете связь, вспоминая прошлое.
Однако мы при этом будем осознавать, что мы — многомерные личности, которые на одном уровне существования когда-то делили общее окружение. Как вы потом поймете, это слишком простая аналогия, которая полезна нам только временно, потому что прошлое, настоящее и будущее в таком виде не существуют.
Наш опыт, однако, не включает знакомое вам измерение времени. У нас намного больше друзей и знакомых, чем у вас, просто потому, что мы осознаем различные связи, относящиеся к тому, что мы пока назовем «прошлыми» воплощениями.
(22:00.) Конечно, мы располагаем куда большим знанием. Вы не сможете назвать ни одного периода времени (в вашей системе), в котором не было бы кого-нибудь из нас, и в нашей памяти хранится неуничтожимый опыт, полученный в прошлой жизни.
Мы не испытываем потребности скрывать свои мысли или эмоции от других, потому что сейчас мы все понимаем объединенную природу сознания и реальности и свою роль в ней. У нас сильная мотивация. (Веселым тоном.) Может ли дух быть не в духе?
(«Думаю, нет».)
Мы полностью располагаем своей энергией, но она не направляется на конфликты. Мы не растрачиваем ее по пустякам, но используем для тех уникальных собственных целей, на которых основан наш психологический опыт.
Так вот, каждое цельное «я», или многомерная личность, обладает собственными целями, задачами и творческими начинаниями, которые изначально и составляют «я» и от которых зависят качества, делающие «я» вечно реальным и вечно ищущим. Мы, наконец, вольны использовать нашу энергию в этих целях. У нас возникают сиюминутные проблемы, и мы понимаем, что наши задачи важны не только сами по себе, но и для удивительных побочных эффектов, которые возникают при попытке решения задач. Стремясь к нашим целям, мы понимаем, что оставляем яркий след, по которому смогут пройти и другие.
Мы также предполагаем — я так точно — что сами цели принесут удивительные результаты, невероятные последствия, которых мы не представляем, и просто приведут нас на новые пути. Понимание этого позволяет нам сохранять чувство юмора.
(22:11.) Когда много раз рождаешься и умираешь, ожидая с каждой смертью прекращения себя, и когда за этим каждый раз следует осознание того, что существование продолжается, неизбежно ощущаешь все как божественную комедию.
Мы начинаем постигать созидательную радость игры. Например, я уверен, что творчество и сознание рождаются через свойства игры — в противоположность работе, в ускоренной внезапной интуиции, которую я неизменно вижу в собственных существованиях и в опыте тех, кого знаю.
Например, с вашим измерением я контактирую, не перемещаясь на ваш уровень реальности, а представляя себя там. Если бы я знал то, что знаю сейчас, все мои смерти были бы приключениями. С одной стороны, вы слишком серьезно относитесь к жизни, а с другой — вы недостаточно всерьез воспринимаете игру.
Мы получаем удовольствие от неожиданной игры, но с вашей точки зрения ее можно назвать ответственной игрой. Это несомненно творческая игра. Например, мы играем с мобильностью нашего сознания, проверяя, насколько «далеко» можем его отправить. Нас постоянно удивляют порождения нашего собственного сознания, измерения реальности, через которые мы можем перескочить. Может показаться, что мы праздно используем свое сознание для игр, но тем не менее пути, которые мы прокладываем, продолжают существовать, и их могут использовать другие. Мы оставляем сообщения, ментальные обозначения для тех, кто может пройти мимо.