— Быть не может, — возмутился отец. — Я великолепно помню, как пишется и произносится слово, о котором идет речь.
— Хорошо, — сказал сын,— завтра же спрошу об этом учителя русского языка.
На заданный вопрос учитель русского языка ответил: «Грамматика не дает нам единого правила для образования сложных слов, первой частью которых является числительное дву — двух, но сопоставляя, например, слова двугранный, двудольный, двузначный, двукратный, двуличный, двусторонний, двусложный, двусоставный, двустворчатый со словами двухгодовалый, двухжильный, двухквартирный, двухколесный, двухкопеечный, двухлитровый, двухцветный и т. п., можно заметить, что в сложных словах, имеющих значение терминов, а также в книжных словах применяется числительное дву-, а в словах широкого обихода — числительное двух-. Слово же двубортный, хотя и принадлежит к словам широкого обихода, имеет оттенок терминологического значения, поэтому в нем так же, как и в других подобных словах (двусветный, двустворчатый, двусменный), в качестве первой части употребляется числительное дву-, а не двух-. Однако это не значит, что в словах книжных не может иметь места числительное двух- (двухтактный), а в словах широкого обихода числительное дву-(двугривенный). В сложных словах нового образования чаще встречается числительное двух- (двухдекадный, двухметровый, двухзональный и т. д.). Некоторое значение имеет фонетикопроизносительная сторона, требующая употребления числительного двух- в случаях так называемого зияния (стечения двух гласных звуков в одном слове): двухэтажный, двухактный, двухосный и т. п.»
«Строптивые» пальто и «неподатливые» шубы
— У тебя дед есть?
— Есть.
— А бабушка?
— И бабушка есть.
— А в чем они ходят зимой?
— В пальто и в шубах.
— Это хорошо, тогда скажи: «три бабушкиные пальто и две дедовые шубы висели в шкафу».
— Так я сказать не могу.
— Почему?
— Потому что это неправильно, надо говорить: «Три бабушкины пальто и две дедушкины шубы висели в шкафу».
— Ну, нет, так тоже сказать нельзя.
Этот разговор происходил между учениками 5-го класса и окончился тем, что малыши в конце концов подрались. Проходивший мимо ученик 8-го класса разнял драчунов и, узнав, в чем дело, сказал:
— Вот чудаки, нашли о чем спорить, скажите просто: «Три бабины пальто и две дедовы шубы висели в шкафу».
Тут малыши стали смеяться и стыдить старшеклассника так громко, что из соседних дворов прибежали взрослые и, ввязавшись в спор, стали наперебой объяснять детям, как следует употреблять различные виды определения в формах мужского и женского рода. Но это привело к еще большей путанице. Один молодой человек доказывал, что если говорить о трех пальто, принадлежащих бабушке, то надо употреблять форму «бабушкиные», другой утверждал, что форма «бабьи» больше подходит к данному случаю. Третий предложил нейтральную — «старухины», которая пришлась по вкусу большинству присутствующих. Такая же участь постигла и определение, относящееся к шубам деда, который для сохранности повесил их в шкафу.
И только вечером, придя домой и заглянув в учебники, спорщики узнали, что если определение относится к существительному, зависящему от числительных два, три, четыре, то оно при словах мужского и среднего рода ставится в родительном падеже множественного числа: два огромных крана, три глубоких озера, четыре маленьких щенка, а при словах женского рода — в форме именительного падежа множественного числа: две славные девочки, три светлые комнаты, четыре парусные яхты. Что же касается притяжательных определений на -ин и -ов, то они ставятся в родительном падеже множественного числа, независимо от рода существительных, к которым они относятся: две папиных книги, три сестриных карандаша и т. п.
Если бы ученик 8-го класса и все те, кто пытался ему помочь, знали это правило, они не стали бы употреблять нелепые формы определения «бабины», «дедовы» и т. п., а постарались бы объяснить малышам, что в шкафу висели три бабушкиных пальто и две дедовых шубы.
«Коварство» личных местоимений
Рассказывают, что лет 80 тому назад на одной из линий Васильевского острова, в Петербурге, жил старый отставной генерал, питавший особую ненависть к личным местоимениям. При всяком удобном и неудобном случае генерал неизменно повторял одну и ту же фразу: «Коварная это штука — личные местоимения, рраспрроковаррная!» Упоминая об этом на уроках русского языка, учителя говорят, что это был тот самый генерал, которого раньше времени уволили в отставку за неправильное употребление личных местоимений. Не будем гадать о том, какие именно ошибки, связанные с употреблением этих местоимений оказались роковыми для карьеры дореволюционного генерала. Обратимся лучше к практике сегодняшнего дня и увидим, что личные местоимения при неправильном обращении с ними оказываются настолько «коварными», что говорящий или пишущий (когда ему разъясняют ошибку) готов буквально сквозь землю провалиться. Вот несколько таких ошибок: 1) «Возвратившись из экспедиции, капитан привез с собою медведя. Он рассказал нам много интересного о своих приключениях» (капитан или медведь?). 2) «Светлане предложили работать на сложной машине, хотя она недавно окончила 8 классов» (Светлана или машина?). 3) «Почтовое отделение находится возле правления колхоза. Оно недавно открылось» (отделение или правление?). 4) «Волны яростно ударяли о прибрежные скалы. С каждым часом они становились все выше и выше» (волны или скалы?).