После этого восклицания кошка опять замурлыкала, и Машина тотчас стала переводить следующее:
«Что я великодушна, господин Берингер, мне известно самой! При таком беспорядочном образе жизни, как у вас, любая собака давно подала бы в отставку! Но меня это не смущает. Меню ваших обедов меня тоже смущает мало. Обеды, конечно, не блестящие, но терпеть можно. Хотелось бы побольше печенки. Телячьей печенки. Но это между прочим. Гораздо важнее то, что я теперь могу сообщить вам с помощью этой Машины, а именно: в ваших картинах вы употребляете слишком много красной краски! Вы накладываете ее на холст слишком толстыми мазками! С красной краской надо обходиться осторожнее и бережливее, мой дорогой, намного бережливее!»
Художник наморщил нос и поднял кверху брови. Мартин хотел было переключить Машину на перевод человеческой речи, чтобы художник обратился к кошке, но Аглая предупредила Мартина. Она сказала:
«Я понимаю человеческую речь. Можете отвечать мне просто так, без помощи Машины».
«Хорошо, — сказал художник. — Тогда я вам отвечу! Почему я так часто употребляю красную краску? Во-первых, потому, что это не ваше дело! Во-вторых — красная краска, как вам известно, это цвет жизни…»
Но его слова были прерваны грохочущими шагами, кто-то спускался по лестнице.
«Это мясник Румкоп со своей овчаркой», — сказал профессор Розкам. После этого он обратился к Аглае и художнику Берингеру и предложил им отложить на время спор о красной краске. Ибо сейчас назначен визит господина Румкопа с собакой, а во всем необходимо, в конце концов, соблюдать метод.
«Хорошо, — сказал художник. — Тогда мы придем завтра в это же время!»
Аглая тотчас принялась мяукать, и Машина перевела:
«Завтра у меня в это время свидание на соседней крыше. Может быть, нам удастся собраться здесь послезавтра? Примерно около трех часов ночи».
«Меня устраивает», — бодро сказал художник.
«Тогда возьмите себе ключи от моей квартиры, — сказал профессор Розкам. — Потому что мы в это время спим».
«Как обращаться с Машиной, я вам объясню завтра», — добавил Мартин.
В это время открылась дверь, и в комнату вступил Аякс — немецкая овчарка — со своим господином на поводке.
Аглая равнодушно скользнула мимо собаки к выходу. Оба прекрасно знали друг друга и считали смехотворным ссориться на удовольствие людям.
«Ну, маэстро Берингер, — громко крикнул мясник, — что вам рассказала эта чудо-машина?»
Художник сначала смерил взглядом собаку, потом мясника и сказал: «Приготовьтесь кое к чему, господин Румкоп!»
После этого он последовал за кошкой, тихо притворив за собою дверь.
Мясник был озадачен:
«К чему это мне надо приготовиться?» — спросил он.
«Может быть, к тому, что вы услышите от собаки», — сказал Мартин.
«Наша Машина в состоянии перевести собачий лай в благородное звучание человечьего языка», — сказал профессор Розкам.
Румкоп засунул два пальца за воротник рубашки:
«Так, так!» — пробурчал он.
После краткого размышления он, наконец, объявил:
«Ну, хорошо! Давайте начнем, чтобы поскорее кончить! Где должна встать собака?»
«На этот стол, пожалуйста!»
«Порядок!» — мясник положил свою волосатую руку на стол и скомандовал:
«Аякс, хоп!»
Пес вспрыгнул на стол. Там он улегся, навострил уши и внимательно глядел на Румкопа.
«Теперь ваша очередь!» — обратился мясник к профессору.
Но Мартин опередил своего дядю. Он включил Машину и сказал собаке:
«Ну, Аякс, расскажи нам что-нибудь!»
Пес только мельком взглянул на Мартина. Оставаясь немым, он не отрывал глаз от хозяина.
Тогда в беседу включился профессор Розкам. Он сказал в человеческий микрофон: «Аякс, послушай-ка меня! Если ты хочешь сообщить хозяину о каких-нибудь своих просьбах или пожеланиях, ты можешь сейчас это сделать!»
Машина перевела эти слова на собачий язык, и Румкоп утвердительно кивнул головой.
Только теперь Аякс отреагировал на слова профессора, переведенные Машиной. Навострив уши, он еще раз посмотрел на хозяина и залаял.
Мартин снова переключил Машину. Начало собачьей речи пропало. Но смысл ее все поняли. Аякс сказал:
«… привык повиноваться, когда я получаю ясные и четкие приказы. Это делает Румкоп».
После этих слов мясник весь просиял. Пес продолжал:
«Он мог бы давать мне побольше мяса. Но, очевидно, он беспокоится о моей фигуре. Поэтому я на него не обижаюсь».
Румкоп крикнул: «Ну? Пожалуйста!» — и просиял еще сильнее. Пес продолжал:
«Во время прогулок он держит меня на очень коротком поводке. Но это потому, что я должен идти в ногу с хозяином. Значит, это мне же на пользу!»