— Тарго — важная персона. Он наш проводник по миру Золотых нитей. После утраты амулета только ему под силу открыт вход и увести нас туда, равно как и вернуть обратно. Подчинить Тарго, значит, доказать, что у тебя достаточно сил для путешествия.
Кажется, мое сердце только что выросло, стало огромным и заполнило меня изнутри. Каждый удар отражался сразу в всем теле. Значит, при помощи Тарго я могу попасть в мир Тома? Смогу узнать, что там происходит на самом деле?
— Тарго, можешь говорить, — тихо сняла запрет. Я готова была расцеловать этого уродливого гнома за одну только возможность попасть в другой мир.
— Даже не думай, — Библиотекарь все прочел по моему лицу. — Необученной Говорящей там делать нечего. Пойдешь, когда будешь готова. Сегодня у тебя овеществление персонажей-людей. Будем тренироваться, это сложно. Иди за мной!
Сцена 45
— Ты издеваешься? Что с твоей головой сегодня? — лютовал Библиотекарь, широкими шагами расхаживая вокруг стола. Сложил руки на груди, серый взгляд метал молнии. — Соберись, наконец. Ты должна это освоить.
— Не могу, — выдохнула и выбросила в урну шестнадцатый рисунок. Мысли крутились вокруг Игоря Романова, поиска работы и бабушки. Героям старых книг просто не хватало места в моей и без того заполненной голове.
— Вы не ищите помощника в магазин? — задала вопрос невпопад. — Мне очень нужна работа.
— Не ищу, с этого дела особенно не проживешь, — отрезал Библиотекарь. — А тебе учиться надо, иначе любая твоя работа закончится как только один из коллег принесет в офис книгу, — изо всех сил хлопнул ладонью по столу. Я подпрыгнула на “папином стуле“ и виновато посмотрела на мужчину. Он прав.
— Хорошо, попробуем еще раз, — устало выдохнула и пододвинула к себе чистый листок.
— Хватит на сегодня. От тебя никакого толка, всю силу на Тарго израсходовала, наверное, — махнул на меня рукой Библиотекарь, ему, кажется, было неловко за вспышку гнева. — Если есть какие-то вопросы, задавай или иди домой.
— Есть. Один. Говорящие могут писать книги? — машинально начала штриховать лист.
— Это строжайше запрещено. Говорящие не должны писать книги.
Щух. Карандаш соскочил с листа и черкнул ровную грифельную линию на столешнице. Что значит не должны писать книги? Библиотекарь снисходительно кивнул в ответ на мой изумленный взгляд.
— Создания, вышедший из-под пера говорящих слишком тесно связаны со своими, если так можно выразиться, родителями. Выполняют любую прихоть, слушаются беспрекословно. Они становятся зависимыми от нас целиком и полностью, Говорящий в этом случае становится фактически живым богом для своего Создания. Зато власть других Говорящих над ним ослабевает и после смерти автора Создание становится бесконтрольным.
— Такое уже случалось? — нет, ну не сказки же он мне тут на ночь рассказывает, не древние мифы. По напряженному лицу и сжатым губам понятно, Библиотекарь знает больше, чем говорит.
— Было несколько случаев. Давно, — отрезал мужчина. — О большем расскажу, когда доучишься. Нечего голову забивать ерундой или решила книгу написать?
“Я её уже написала,” — ответила мысленно. К счастью, Говорящие читать мысли не умели.
А мне было над чем подумать. Значит, Том — это мина замедленного действия. Пока я жива, он послушный и пушистый, если со мной что-то случится — бесконтрольное Создание, которое может бог знает что вытворить. Отбросила дурацкую мысль, если бы парень захотел избавиться от меня, то позволил бы умереть. У него была такая возможность.
Подпитаться силой, заставить меня дописать книгу и потом убить? Нет. Потерла виски руками. Он не может или?
Сцена 45
Сегодня бабушка чувствовала себя намного лучше, цвет кожи стал больше похож на человеческий. Вставать ей пока не разрешали, но она воспринимала ситуацию с оптимизмом, да и Ольга Михайловна, сиделка, которую нашла Ирэн и оплатила на неделю, оказалась приятной собеседницей.
— Кажется, умирать ты передумала? — улыбнулась я в ответ на приветствие.
— Может и передумала, — загадочно ответила бабушка. — Ты была дома? Там все в порядке?
— Да, все хорошо. Вчера навела там порядок, как только выпишешься перееду на совсем. Так что выздоравливай скорее, — пришлось спрятать беспокойство за напускной веселостью. Рассказывать больной бабушке о взломе не стала, тем более, что ничего ценного не пропало. Бандиты ни золото в шкатулке не тронули, ни спрятанные в дальний угол шкафа деньги на черный день, которые хранились по старинке в старом носке.
— Хорошо, буду стараться. Теперь у меня есть повод вернуться.