– Как думаешь, что это на него нашло? – первой не выдержала Люси.
– Думаю, у него разбито сердце, – сказал я. – Он разочаровался в людях.
Здесь не было пьяных сантиментов – я сделал всего пару глотков.
– Я скучаю без него, а ты? – спросила Люси.
– Да, – выдавил я, глядя в свой бокал. – Скучаю.
Прикончив «Маргариту», я заказал еще пару. Неоспоримым достоинством заведения Большого Эла было то, что в нем можно было абсолютно гарантированно надраться в сосиску.
– Скоро, Люси, – сказал я, – меня добьют окончательно.
Хотелось рассказать ей все: о том, как Пучок разговаривал со мной, о том, как я ввязался в неблаговидное дело с миссис Кэдуоллер-Бофорт, о Коте и о том, что я не могу заснуть в этом новом доме.
Выпивоха из меня никакой, и я на собственном опыте убедился, какой сногсшибательной мощью обладает обыкновенная рюмка «Маргариты». Мне следовало остановиться после первой. Все, что у меня осталось в памяти от застольной беседы, – бесплотный голос Люси, звучавший в ушах: «И где он теперь?» – а я не мог даже ответить.
Часам к четырем зазвонил телефон: Линдси.
– Нам надо поговорить, – сказала она.
– Если у меня это получится, – хмельным голосом сообщил я в трубку. Люси куда-то подевалась, а вместе с ней исчезли и двое-трое других сотрудников. Только уборщики упрямо уничтожали «Маргариту».
– Я от тебя без ума, Линдс! – громко объявил я. Один из уборщиков крякнул.
– Дело срочное, – настаивала она.
– Мы тут все у Большого Эла, – проговорил я, еле ворочая языком. – Приезжай выпить с нами.
– Я знаю, ты говорил мне утром, что у вас вечеринка, забыл уже? Я жду у двери.
– Ну так заходи!
– Мне кажется, будет лучше, если выйдешь ты, – сказала она.
Холодный воздух освежил меня, но не окончательно, какое-то затхлое чувство оставалось внутри.
Свежий воздух загадочно влияет на чувства нетрезвого человека. Мама всегда предупреждала гостей: «Рюмка перерастает в две за порогом».
Впрочем, не думаю, что дело тут только в свежем воздухе, хотя и он дает свой эффект.
Я стоял на нетвердых ногах под ярким светом фонаря, чувствуя, как вращается мир вокруг.
Линдси была как стеклышко. Как пьяный перед трезвой, я ощущал себя неловко и пробормотал нечто вроде извинения.
Линдси вздохнула, однако она не собиралась меня распекать.
– Все гораздо хуже, чем я предполагала, – безрадостным тоном сообщила она.
– Что значит хуже? – Отчего-то мне стало смешно.
– Сначала он собирается подать гражданский иск. Так можно быстрее вернуть деньги. Когда же он выиграет процесс и деньги будут возвращены, он собирается начать уголовное дело. Дэйв, мне очень жаль.
– Порядок. – Я сделал неверный шаг вперед и передал себя в ее руки. – А что Кот? Он собирается что-нибудь делать?
Вообще-то я как раз надеялся, что этого не случится, просто собирался предупредить Майлса в случае чего.
– Он не из тех, с кем можно играть в такие игры. Половина судей в Англии – его одноклассники. Он дружен с министром внутренних дел.
От страха трезвеешь очень быстро. Я думаю, происходит это потому, что, пока человеческий мозг разваливается на части, одурманенный алкоголем, на поверхности оказываются древние инстинкты, которые мы унаследовали от рептилий. Тому же, кто благодаря алкоголю переступил и этот порог, остается только надеяться, что, упав, он сольется с землей и его никто не заметит.
– Что нам делать, Линдс? – печально вопросил я.
Ответ был написан у нее на лице:
– Ты прыгаешь с парашютом, не так ли?
Линдси сглотнула ком в горле. Видно было, как нелегко ей дается этот ответ.
– Знаешь, Дэйв, я должна позаботиться о себе. Я не хотела, чтобы так случилось, но так случилось. Все шло к тому, что мы расстанемся. – И она погладила меня по плечу.
– Что значит расстанемся? Я же все делал, как ты хотела, чтобы ты была счастлива. На себя я просто наплевал, все для тебя. – Обвинение было неуклюжее, но меня застали врасплох.
Как же я проморгал неизбежность этого момента.
– Может быть, тебе не стоило поступаться собой, – снова вздохнула она. – Мы разные, Дэвид, и это необходимо признать, чтобы не портить друг другу жизнь.
– Так зачем же ты втянула меня в это, зачем жила со мной, зачем заставила расстаться с собакой?
– Я надеялась, что это поможет. Что это как-то подействует на тебя. Я думала, мы станем единым целым… Не получилось. Ты все равно любишь эту собаку больше, чем когда-либо любил меня.
– Ну, хорошо, пусть так. Но я же и тебя…
Она остановила меня:
– Не надо, Дэвид. Все прошло. Мне не нужен человек, который не может открыть мне свое сердце.
– Или бумажник, – добавил я.
– Не надо иронизировать, – с надрывом произнесла она.
– Ничего себе ирония. Ты бросаешь меня без дома, без денег…
Она пожала плечами:
– Во-первых, и дом, и деньги теперь действительно мои. И во-вторых, какой смысл тебе во всем этом? В ближайшие годы ни деньги, ни жилье тебе все равно не понадобятся.
– А-а, значит, ты уже переселила меня в тюрьму?
Она с жалостью поглядела на меня.
– За пять или, может, десять лет я успею сделать карьеру. И тогда ты сможешь обратиться ко мне, и я помогу тебе. Я дам тебе возможность начать новую жизнь. Обещаю.
– Погоди, так ты и контору у меня отбираешь?
– Пока ты не обанкротился. Дэвид, как ты не понимаешь. Ты совершенно запустил себя, ты дошел до ручки. Я уже не знаю, какими словами тебе это объяснить…
– Ну, говори.
– Я посмотрела твои расходные книга. Ты по уши в долгах. И твою контору придется в буквальном смысле за уши вытаскивать из того болота, в которое, Дэвид, ты сам себя завел.
– Ты посмотрела их в моем сейфе…
Она пожала плечами:
– Ты оставил его открытым, как будто только того и хотел. Дэвид, ты лгал мне, ты обманывал меня. Ты тратил тысячи, когда я экономила каждое пенни. Какая же у нас могла получиться семья?
– Я… – Но слова застряли у меня в горле.
Да, в самом деле, она была права. С одной стороны, она, конечно, вела себя как крыса, бегущая с тонущего корабля. Но, если взглянуть на это с другой стороны, она была крысой на необитаемом острове, увидевшей дымок парохода на горизонте и подумавшей: «Вот оно, спасение!» Ведь получается, я мучил ее долгие годы, разве не так? Ведь и до появления пса между нами всегда стояла моя главная привязанность – игра.
– Ты любишь меня?
– Да, – сказала Линдси.
– До безумия?
– Настолько далеко я не зашла, – усмехнулась она. – Ты добрый. И я понимаю, что не каждый бы поступил со мной, как ты, и благодарна за это. Но приходят времена, когда, как бы ты ни любил кого-то, приходится уходить. Я не стану обманывать, Дэвид, что буду ждать тебя. Все опять встанет на свои места – Линдси против целого мира. И потому мне нужны все боеприпасы, которые я могу взять с собой. У тебя остались наличные?
– Сотни две, – ответил я. Вообще-то я собирался спустить их у Змееглаза.
– Ну, значит, все не так уж плохо.
Время снова раздулось как мыльный пузырь. Следующая вещь, которую я помню, – это как она села в свой «Дискавери» и уехала.
Приморский городок под струями дождя ужасен. Пустующие закусочные и киоски мороженщиков, брошенный пляж – все напоминает о былой радости, которой больше нет. Точнее, радость в этом мире осталась, но уже не для меня – для более счастливой души в какой-то более солнечный день.
Кто-то схватил меня за руку.
– Так вот ты где! – Это была Люси. – Пойдем потанцуем! Ты здесь замерзнешь.
И вдруг словно и не бывало тех долгих лет, то, что было позади, исчезло бесследно, то, что впереди, вставало зыбким туманом, напоминающим пар от дыхания на морозе. Лишь одно имело теперь значение в мире, одна-единственная вещь. Я вытащил таблетки из кармана и бросил их на дорогу.
– Пучок, – сказал я. – Я иду за тобой.
31
ВОРЫ ПОВСЮДУ
Люси, солидарная в этот вечер с остальным человечеством, все же выпила значительно меньше меня и поэтому могла подать трезвую идею.