– Разве нельзя было обзавестись нормальной собакой, с которой можно спокойно выходить на прогулку? Зачем нам непременно понадобился Ганнибал Лектор в собачьей шкуре?
– Не настолько он плох, как ты себе представляешь. Не надо преувеличивать.
Я воспрял духом. Похоже, все складывалось как нельзя лучше. Пенни явно должна обрадоваться возможности поменять Пучка – Грозу Диванов на мирно гадящего по углам щенка.
– Послушай меня, – увещевал ее Джон – Всемогущий Психолог, – все будет прекрасно. Мы проведем веселое Рождество, вот увидишь, у детей будут великолепные подарки и отличная перспектива попробовать себя в роли воспитателей.
Пенни недоверчиво хмыкнула:
– Джон, им не нужна перспектива воспитания, им нужна собака.
– Может, достанем подарки? – увел разговор в сторону Джон – Мудрый Психоаналитик.
– Давай, – со вздохом согласилась Пенни.
Послышалась возня: родители доставали подарки из чулана под лестницей, где их обычно прячут, тихо переругиваясь, чтобы не разбудить детей.
– Ну вот, – подвел итог Джон. – Как думаешь, ничего, что видно из окон?
– Мы выключим свет, – сказала Пенни.
– Я вижу тебя, Себастьян! – подал голос Джон.
– Уже Рождество? – донесся детский голосок с лестницы.
– Рождество будет завтра. А сейчас марш в постель.
– Уже завтра! – возмутился ребенок. – Я уже был в постели и встал, так что теперь должно быть «завтра».
– Надо подождать, когда станет светло, тогда и будет «завтра», – сказал Джон, и я услышал его удаляющиеся из комнаты шаги, – иначе Санта не придет.
– Ссылаешься на Санту. Один ноль в пользу нормальных чувств! – съехидничала Пенни.
Джон отозвался странными междометиями, похожими на бульканье воды в кухонной раковине.
Минут через пять, когда у меня уже начала затекать рука, он вернулся.
– Ты не слишком много пьешь сегодня? – поинтересовалась Пенни.
– Нет, – ответил Джон. – Я пью столько, сколько нужно. Между прочим, весь день сегодня просидел за рулем, почему не расслабиться?
– Просто странно, с тех пор как мы пришли домой, меня преследует запах алкоголя. Даже здесь, на диване.
– Это не от меня, – сказал он.
– Странно, – хмыкнула она.
Тем временем под диваном у меня складывался вполне отчетливый план, несмотря на пары алкоголя, которыми приходилось здесь делиться с самим собой. Вызвать такси, заехать к Люси, принести себя в подарок, то есть привести себя в порядок и, как только землю озарит свет рождественского утра, нанести визит Робинсонам со щенком, которому, безусловно, безумно рады будут дети и прекрасная половина доктора Робинсона.
– В постель? – спросил Джон.
– Да, я еле передвигаюсь.
– Но как быть с Себастьяном? Если он поднимется среди ночи, то опять разворошит подарки, как в прошлом году.
– На этот раз у него ничего не получится, – сказала Пенни. – Вчера я нашла наконец ключ от гостиной. Он лежал на камине.
– Отлично.
Какая-то часть меня усиленно рвалась из-под дивана объявить о своем присутствии, но оказалась придавленной другой частью, которая не желала этого ни в коем случае.
– В путь, – решил Джон, – вползаю на деревянный холм. Счастливого Рождества, дорогая.
– Счастливого Рождества, дорогой, – отозвалась Пенни, и ключ провернулся в замке.
Пути к отступлению были отрезаны.
33
ЛУЧШИЙ ПОДАРОК ДЛЯ МАЛЫША
Я уже говорил, что система безопасности у Робинсонов выше всяких похвал, если бы они не забывали запирать двери. Но я бы не желал очутиться в их доме во время пожара.
Сейчас я был точно один из мальчиков-египтян, замурованных в фараоновой гробнице, окруженный сокровищами веков, но, как это ни печально, обреченный.
Стекла на окнах были двойные, рамы зафиксированы секретными задвижками. Я перепробовал их все, но все до единой были задраены наглухо, как в подводной лодке. Тогда я вспомнил про щит с запасными ключами, который увидел, как только вошел в дом, но до него я не мог добраться. В камине была кочерга, однако такой путь отступления нельзя было назвать бесшумным. Как знать, разобьется ли окно с первого удара. И в любом случае мне пришлось бы разбить первое стекло, убрать осколки и затем прорываться сквозь второе – на это уйдет время, я перебужу весь дом, и на шоссе меня будет ждать полицейский патруль.
Пока я обходил гостиную в поисках выхода, под ногами временами скрипели половицы.
– Я слышал, Санта здесь! – раздался звонкий мальчишеский голос. – Он раскладывает подарки! – Голос Себастьяна звенел от радости уже возле самых дверей.
– Вернись в постель! – крикнул Джон откуда-то сверху.
– Но Санта же здесь, я слышу его!
Чертовы семьи среднего класса с их чертовым скрипучим сосновым полом и отделкой под старину!
– Дай мне посмотреть на Санту! – Мальчик дергал ручку двери.
– Если ты будешь ему мешать, он не оставит подарков, – заявил Джон, который, видимо благодаря многолетней психоаналитической практике, проснулся ровно в тот момент, когда его отпрыск пожелал проверить работу Дедушки Мороза.
Я бодро поскакал на цыпочках к дивану, стараясь произвести как можно меньше звуковых эффектов. Однако половицы под ногами сыграли целую увертюру к «Весне священной» Стравинского.
– Ты уже там, Санта? – кричал мальчишка в замочную скважину. – Папа, я слышу его шаги.
Я тоже услышал шаги, грозно спускавшиеся с лестницы. Не успел я достичь дивана, как Джон добрался до двери.
– Видишь, нет никакого Санты! – сказал Джон.
Он распахнул дверь перед отпрыском и тут же захлопнул ее, не заглядывая. Себастьян, однако, успел увидеть меня в этот миг: его восхищенные глаза застыли и снова скрылись за дверью. Посреди гостиной стоял я на фоне елочных огней, прижимая к себе щенка.
– Я видел его, видел! – завопил Себастьян. – Он принес мне щеночка, и у него большой красный нос! По одежде видно, что он лез через дымовую трубу.
Конечно, пыль, которую я собрал под диваном доктора Робинсона, могла украсить любой маскарадный костюм.
– Ну и молодец, – сказал Джон и потащил сынка вверх по лестнице в спальню. Теперь мне оставалось только выскочить за дверь, добраться до заднего входа – и свобода.
Однако тут же мои мысли оборвал шум шагов спускавшегося с лестницы хозяина.
– Чуть не забыл! – сонно пробормотал Джон, провернув ключ в замочной скважине – и в моем желудке.
Последний путь отступления был отрезан. Я только что проморгал его. Завтра утром Робинсоны спустятся, и я все объясню, произведу грандиозный переполох и буду надеяться на лучшее.
Я выпустил Кляксу (так я мысленно назвал щенка) на пол, чтобы он набегался до изнеможения, что произошло довольно скоро, и снова устроился вместе с ним на ночлег.
С первым лучом зари я проснулся под диваном в диком похмелье, которое заблокировало мозговые функции, оставив лишь самые примитивные, на уровне рептилий. Щенок обгадил мой пиджак, на который я его уложил. Не успел я сообразить, что происходит, как в замке провернулся ключ с грозным звуком отпираемой тюремной камеры. Кто знает, не придется ли мне в скором времени предстать перед судом еще и по обвинению в грабеже со взломом.
– Санта приходил! – завопила девочка по имени Хлоя, вбегая в комнату.
Клякса стал сосать мой палец за неимением материнского соска. Я не мог предложить ему ничего лучшего и, честно говоря, был рад, что он хоть на время заткнулся.
– А где щеночек? – сразу спросил вбежавший за ней Себастьян.
– Почему бы вам не раскрыть сначала остальные подарки, а там видно будет, – сказала Пенни. – Боже, что за запах? У нас здесь ничего не завалялось из продуктов?
– Это запах настоящей хвои, – объявил появившийся Джон. – Пора бы уж и привыкнуть. – И он шумно втянул воздух, как на горнолыжном курорте. Я посмотрел на свой обгаженный пиджак.
– Плей-стейшн! – воскликнул Себастьян. – Спасибо, папочка, наконец-то ты начинаешь обращаться со мной как с нормальным ребенком!