– Но ты же не хочешь, чтобы я проигрался в пух и прах из-за твоего хвоста? – взъерепенился я.
– Никогда! – откликнулся пес. – За кого вы меня принимаете? – Он оглянулся на свой тыл. – Между прочим, это виляние – доказательство верности.
– Знаю, – вздохнул я. Мне уже приходилось видеть подобное. – В общем, мы погорели.
– Должен заметить, – сказал Пучок, – потому-то собаки и не играют в покер, как правило.
Он был прав, я и сам прекрасно понимал, что положение безнадежное. Собака блефовать не умеет. Она не может вести себя честно или лживо, она – сама честность.
– Есть единственный выход, – заговорил Майлс. – Играть без него. Вы же доказали свой профессионализм. За чем же дело стало?
Я сглотнул ком в горле. Адвокат был настроен серьезно, и я сейчас чувствовал себя в самом деле лошадью, на которую сделана серьезная ставка.
Пучок смерил меня взглядом.
– Ну, что, мы готовы к следующему раунду? – спросил он тоном тренера. – Вы можете сбрасывать мне курятину всякий раз, как я угадываю.
– Нет, – ответил я. – Так дело не пойдет.
Приходит время, когда каждый человек должен принять вызов судьбы. До сих пор я предполагал, что подобные ситуации возникают только в ковбойских фильмах, но, оказывается, это заблуждение. Теперь это происходит и в моей жизни. Как там говорил Пучок: «Быть не щеном, а псом». Только «пес» может выстоять против Кота, пугливой мыши в компании с ним придется несладко.
Я открыл дверь в «комнату охраны», где у телевизора сидел Мартин.
– Мартин, – сказал я. – Там сильно накурено. Собаке нужен свежий воздух. Ты не выведешь Пучка на прогулку?
– Вот здорово! – откликнулся на это пес.
Кот издевательски зацокал языком.
– Притомился кобелек.
– Ничего, – оглянулся я. – Есть еще порох в пороховницах. Ты еще свое получишь, облезлый кот.
Покер – игра, которая требует не столько удачи, сколько терпения. И выдержки. Это утомительная игра, изматывающая игра, игра на износ – у кого раньше сдадут нервы, и притупится внимание. Еще восемь часов, пока солнце не взошло над Сент-Джеймс-парком, мы перебирали мелкие комбинации без малейшей надежды на что-то более приличное.
Мы сражались одними парами да тузами, ничего больше не выпадало. И делали хорошие мины при плохой игре. Покер, как приходилось в очередной раз убеждаться, действительно напоминал жизнь. Самое серьезное испытание в ней – на выдержку. А меня тянуло к свободе, к свету. Быть рядом с Пучком и Люси, а не в этой компании; Пучок, кстати, задремал под утро вместе Мартином и Майлсом в комнате по соседству.
Но все это было далеким и недоступным. Чтобы выйти на чистый воздух, мне предстояло сперва до одури надышаться нечистым. Причем сколько это могло продолжаться, оставалось неизвестным. Видимо, насколько меня хватит.
Сдача за сдачей, провал за провалом, людей все дальше уносило в изматывающий водоворот игры. И я держался, как мог, на плаву.
Я стал постигать игру на вкус, я принюхался к ней, ощущая все слабости и трудности, отмечая малейшую перемену в цвете лица, в том, как начинали косить глаза вправо, что являлось первым признаком блефа, и влево, – тогда по ним можно было прочитать правду, я научился, наблюдая за руками игроков, различать настоящую и показную дрожь пальцев.
Границы между чувствами словно расплылись, и я вступил в странную область ощущений, где начинаешь отличать эмоции по цвету, вкусу, звучанию и запаху, причем каждую эмоцию воспринимаешь как нечто вполне определенное и конкретное, что ни с чем другим не перепутаешь.
Лысый коп отвалил от стола и устремился на выход, хотя у него еще оставались деньги.
У мальчиков из Сити либо денег куры не клевали, либо эти молодые люди были слишком заносчивы, чтобы сдаться и пойти на попятный. В результате они остались ни с чем. Адвокат отбил-таки свои двести тысяч и на этом остановился. Еще двое игроков, которые в основном только и делали, что сбрасывали карты, потерпели полный крах.
В общем, в конце концов, за столом остались только мы с Котом, лицом к лицу, над своими фишками.
Раздача за раздачей мы помалу выигрывали, помалу проигрывали.
К восьми утра у меня осталось 600 000 фунтов, а у Кота – раза в два больше. Мы могли разойтись по-мирному, и люди дальновидные именно так бы и поступили. Но мы уже были не в том состоянии. Игра подходила к концу, и мы это прекрасно понимали: скоро, очень скоро один из нас не выдержит и свалится замертво на ковер.
Кот – животное по натуре эгоистичное, коты не живут стаями и всегда считают себя номером первым, они готовы на все ради отстаивания личных интересов и по природе своей крайне осторожны, отчего редко попадают в безвыходное положение. Редко встретишь кота, загнанного в угол.
В комнату зашел Майлс и уселся за дилером.
Мне сдали пиковые двойку и короля. Не бог весть что, но в нашем положении на лучшее рассчитывать не приходилось.
И тут я поднял ставку по-крупному. Уже не помню сколько – просто зарядил, повинуясь какому-то внезапно охватившему меня чувству. Я отодвинул фишки от себя словно неприятное воспоминание о прошлом, с которым желаешь расстаться, мне было уже не до выигрыша, просто хотелось покончить с этим поскорее.
Я никогда бы не поступил так опрометчиво в другой ситуации, в любой другой день я уже давно ушел бы из-за стола, но сегодня это было невозможно.
– Должен сказать, – заметил Кот, выдвигая в банк такое же количество фишек, – что поначалу я был удивлен, когда Линдси появилась у меня на пороге.
Я продолжал тактику игнорирования, хотя при этих словах сердце мое заколотилось сильнее.
«Не может быть, – упорно думал я, – Линдси не могла так поступить». Но где-то в глубине души у меня что-то сжалось, и ко мне пришло какое-то животное, бессловесное понимание, что она именно так и поступила.
– Так вот, у нас состоялся разговор о том, как убедить вас, господин торговец недвижимостью, выполнить наши условия.
– Не вы ли собирались убить меня или покалечить, если я откажусь? – перешел я в наступление.
Неужели меня предали подло и банально, разыграли, как мальчишку? Неужели Линдси пошла на такое, тем более по собственной инициативе? Я все еще не держал на нее зла за то, что она оставила меня на мели в самое трудное время в моей жизни. Я по-прежнему считал, – потому что хотел считать, – что она поступила так по женской слабости, но не по подлости.
– Нет, – усмехнулся Кот. – Я же говорил: насилие – это не мой стиль.
Пришли новые карты: семерка пик, король бубей, двойка червей. Неплохо.
– Но вы как-то намекали, что со мной может случиться нечто непредвиденное.
– Совершенно верно, – подтвердил Кот. – Но совсем не в этом смысле. Я к таким вещам не прибегаю, мне просто не приходится опускаться до насилия.
– В самом деле? – недоверчиво усмехнулся я, перебирая в уме комбинации.
– В самом деле. Люди корыстолюбивы. Каждое наше приобретение в сфере недвижимости за последние три года предполагало то, что называется «турбо профит».
– Хотите сказать, что покупаете за бесценок, чтобы потом перестроить и продать втридорога.
– Обычная практика застройщиков, – сказал Кот. – Небольшая премия агенту по недвижимости – и этого, как правило, вполне достаточно.
Он медлил. Все-таки ставка была очень высока.
– Можно было, конечно, устранить из игры несговорчивого агента, но это никак не прояснило бы наших отношений с пожилой леди, верно? Мы просто вернулись бы к тому, с чего начали. Да и я, честно говоря, не в той весовой категории, чтобы решиться на какое-то насилие.
Я весь покрылся холодным потом.
– Но вы же решились… ударить девушку по лицу!
– Это было ее предложение, – пожал плечами Кот. – Я вообще не знал о существовании вашей подруги, ее ни разу не было рядом с вами за все время наблюдений. Я так понимаю, отношения у вас были, как бы это сказать… достаточно прохладные?