Остаются тунгусоязычные народы, самодийцы и кеты, исторические корни которых тоже связаны с Алтае-Саянской горной областью. Их предки были расселены здесь в достаточно ранний период, начиная по крайней мере с эпохи развитой бронзы. Восточную часть занимал этноязыковой субстрат, видимо с тунгусской доминантой, в западной части преобладали самодийцы. Считается, что кетоязычные народы, в древности более многочисленные, чем сейчас, расселялись по широкой дуге на северных склонах Саян и Алтая.
Судя по археологическим данным, эти территории постоянно подвергались давлению с юга и юго-запада. Волны мигрантов, в том числе и индоиранцев, постепенно вытесняли обитателей долин Саян и Алтая, которые вынуждены были мигрировать на север. Коридорами, по которым проходили основные пути их движения, стали долины Оби, Енисея, Лены с их притоками. Первыми покинули территории первоначального расселения те, кто жил на самом севере, — предки кетов и отдельных групп самодийцев, те, кто впоследствии образовали ядро современных кетов, ненцев, энцев, нганасан. Это как раз народы, имеющие очень развитую шаманскую традицию. Может быть, они унесли ее с собой, как и многие другие знания и навыки. Первые волны этих мигрантов двинулись на север около II тысячелетия до н. э. Кеты расселились по Енисею и притокам, а самодийцы, пройдя по Оби и Енисею, начали осваивать Крайний Север — приполярные тундры Западной и Восточной Сибири, места современного обитания, куда они принесли и шаманизм, который постепенно проникал и к соседним народам.
Тунгусы, обитатели Присаянья и Забайкалья, начали покидать эти места позже кетов и самодийцев, расселяясь как раз под давлением консолидирующихся в горно-степной зоне Южной Сибири тюрков и монголов. Они шли на север по Енисею и на восток — по Лене и Амуру. Надо полагать, что они или уже знали шаманизм, или приобрели его в ходе контактов с южными соседями. Скорее всего, верно первое. Обратим внимание, что в тех районах, куда приходили тунгусоязычные народы, также распространялся шаманизм. Именно распад широкой тунгусской дуги — мощного этноязыкового субстрата, некогда существовавшего на юге Восточной Сибири и вокруг Байкала, привел к появлению двух ветвей современного тунгусоязычного населения: на правобережье Енисея и на побережье Охотского моря и Дальнем Востоке. Именно подвижности тунгусоязычных племен шаманизм обязан столь широким распространенем на Дальнем Востоке и на крайнем северо-востоке. В эти области шаманизм пришел довольно поздно и не принял законченной формы.
Таким образом, исторические процессы миграций и расселения отдельных этнолингвистических групп вполне согласуются с гипотезой о появлении шаманизма в Саяно-Алтае в середине — второй половине II тысячелетия до н. э. Не исключено, что толчком к институциональному оформлению шаманизма стало культурное влияние индоиранцев, принесших новые хозяйственные навыки, более сложную иерархическую общественную структуру, а также соответствующие им идеологии и мифологии. Время их совместного проживания с предками кетов, самодийцев и тунгусов в Саяно-Алтае измеряется несколькими столетиями. За этот период вполне могло произойти становление новых обрядовых практик и возросла роль в них посредника-шамана. Далее в ходе миграций, под влиянием тягот, связанных с войнами и переселениями, эти новые практики должны были укрепиться и активно внедряться в картину мира. Как всегда, в таких случаях происходила естественная культурная консолидация мигрантов, в их жизни очень большую роль стал играть обряд, а соответственно, и люди, его проводящие, — шаманы.
На границе миров (вместо заключения)
В чем же все-таки состоит суть шаманизма? Прежде всего, отвечая на этот вопрос, стоит отметить его отличие от других религиозных систем, определив тем самым его особенности. Если начать с картины мира, то она во многом такая же, как и во многих других религиях. Собственно, для шаманской картины мира характерно разграничение миров и понятие посредника между мирами — шамана, обитающего на своеобразной границе этого мира и умеющего менять свою сущность с человеческой на иную для преодоления границ миров. Наличие такого представителя и необходимость его путешествий среди миров санкционированы божествами и крайне важны для социума, так как он является центральной фигурой коллективных обрядовых практик, предельным выражением идеи посредничества через человека (живую сущность). Важно подчеркнуть, что именно в мифологии, встраивающей шамана в картину мира, он является частью всех важных ее компонентов и связан буквально со всеми функциями этой мировоззренческой системы. Он часть мироздания, обитатель границы, он следит за порядком и правильностью устройства Вселенной. Являясь человеком, то есть частью социума, он в то же время часть мира духов, транслирующая блага иного мира и нивелирующая его угрозы, помогающая людям преодолевать трудности. Он — пограничное создание — в какой-то мере суть взаимосвязей компонентов мира и страж законов, этим миром управляющих. Наконец, его деяния — важный фактор культурной традиции и формирования этики и морали.