Кальман Миксат. "ГОВОРЯЩИЙ КАФТАН"
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Некоторые венгерские города иногда по недомыслию своему жалуются: "Мы-де много выстрадали, у нас турки правили сто (или, скажем, двести) лет".
А на самом деле куда хуже была участь тех городов, в которых не было ни турок, ни куруцев, ни австрийцев и которые жили сами по себе, как, например, Кечкемет. Ведь там, где стояли войска какой-нибудь из воюющих сторон, одни они и дань собирали, и хозяйничали в городе. Враждебное им войско не смело туда и носа сунуть. В город же, где не было ничьих солдат, ехали за добычей все, кому не лень.
Вздумается, например, будайскому паше1 пополнить запасы продовольствия или денег, и отдает он приказ:
- Ну-ка, Дервиш-бек, напиши послание кечкеметскому бургомистру!
И вскоре летело в Кечкемет письмо, кудреватый стиль которого не обходился без выражений вроде: "...не то поплатитесь своим голова".
Мало чем отличались и приемы cольнокского бека Мусты, грабившего Цеглед Надькёрёш и Кечкемет вкупе с окрестными деревнями. Не проходило недели, чтобы он не налагал на эти города дань, посылая им приказ с припиской: "Сию грамоту повелителя вашего доставить не иначе, как конным нарочный, во все без исключения города в села".
Имел виды на богатые города и его милость господин Кохари - доблестный предводитель императорских войск, - который слал свои распоряжения из Сечени. Даже его благородие Янош Дарваш, исправник из Гача, когда у куруцев появлялась в чем-нибудь нужда, не стеснялся поставить об этом в известность почтенных горожан. А уж они всегда в чем-нибудь да нуждались!
Кроме перечисленных собирателей дани, существовали еще в рыскавшие повсюду отряды крымских татар, и многочисленные бродячие шайки, действовавшие на свой страх и риск. Вот и попробуй тут со всеми ужиться в мире да в дружбе!
Между тем Кечкемет издавна славился своими ярмарками: все, что только было красивого или вкусного, свозили сюда турецкие, немецкие и венгерские купцы с половины Венгрии. И всякий раз торг этот заканчивался печально: в самый разгар ярмарки, поднимая столбы пыли на песчаной дороге, появлялись - откуда ни возьмись - то куруцы, то турки, то австрийское войско и, нагрузившись самыми дорогими товарами, исчезали. Только их и видели.
А отдувался за все славный город Кечкемет, потому что если купцов ограбили турки, то счет городу предъявляли австрийцы: "Возместите пострадавшим купцам убытки, иначе камня на камне от города не оставим". Вели же грабили сами австрийцы, то и тут бедным кечкеметцам приходилось худо, поскольку теперь возмещения убытков требовали уже турки и куруцы. И меньше чем тысячей золотых отделаться не удавалось.
Тщетно вздыхал бургомистр Янош Сюч, в отчаянье тыча тростью в землю:
- Откуда же вам взять? Ведь тут под нами не золотые россыпи, господа рыцари! Один песок до самого пекла.
В конце концов лопнуло у кечкеметцев терпение, и отцы города, посоветовавшись между собой, отправились к наместнику императора. Как сообщает в свих записках почтенный Пал Фекете, австрийский наместник очень расстроился, узнав, что посланцы Кечкемета явились к нему на прием.
- Не просите лишнего, все равно не дам, - сказал он.
- Не хотим мы ничего, твоя милость. Нам даже того много, что у нас есть.
- Valde bene, valde bene! [Очень хорошо, очень хорошо! (лат.)]- воскликнул с улыбкой наместник.
- Просим тебя, твоя милость, забери ты у нас наши ярмарки!
Наместник подумал и, хмыкнув, заявил:
- Только плохой правитель, друзья мои, отнимает у людей то, от чего ему самому нет никакой пользы.
Однако вскоре пришло все-таки распоряжение императора Леопольда I о том, что кечкеметские ярмарки отменяются. Куруцы и турки, узнав об этом, рассвирепели:
- Эти паршивые мещанишки хотят лишить нас приработка!
Однако и они были горазды на выдумку: на страстное воскресенье, перед пасхой, в Кечкемет ворвался знаменитый предводитель куруцев Иштван Чуда с отрядом и - прямиком в монастырь францисканцев.
- Ничего не трогать, ребята! - приказал он своим удальцам. - Поймайте мне только игумена. Увезем его с собой, пусть потом выкупают.
Игумена, тучного отца Бруно, схватили и усадили верхом на мула, верного труженика монастырского сада, возившего бочку с водой. А чтобы брыкавшийся и изрыгавпгай проклятия святой отец не покинул спину Бури (так звали мула), его прикрутили к мулу веревками и ремнями.
Расчет оказался правильным. Христиан города Кечкемета охватила паника. Вдова Фабиан, горбунья Юлиана Галгоци и сухопарая Клара Булки, возглавляемые отцом Литкеи, тотчас же принялись собирать деньги на выкуп монаха, обходя с медными кружками дом за домом.