— Где Воробьев? — окончательно придя в себя, спросил Постриган Кандыбу.
— Воробьев? Не знаю. В экспедиции, наверное. Я его с того времени не видел, как вместе с вами на халке ехали. Мы здесь вдвоем с Марченко работали.
— Марченко? Как он здесь оказался?.. Где он?
— Эх, коли бы я знал, где он! — нахмурился Кандыба, — Я бы с ним посчитался. — Он коротко рассказал о выстреле и бегстве Марченко.
— Он же в экспедиции был?! — воскликнул Постриган. — Вот подлец!
— Был, да ушел. Золотишко мы здесь нашли, вот и мыли. В прошлом году мы сюда впервые забрались, К зиме дело было, когда отыскали этот самый Говорящий ключ...
— Говорящий ключ? — переспросил Постриган. — Не может быть!
— Почему не может быть? Старик один нас навел. Когда-то, лет двадцать тому назад, он здесь бродил с товарищем. Его друг в тайге погиб, а он выбрался. Нашли мы ключ, да продукты кончились, работать некогда, надо было выбираться в жилуху. Решили в этом году помыть золотишко, а потом уже заявку сделать. Марченко не хотел заявлять о ключе.
— Ладно, Петр Иванович, — вспомнил Постриган имя старателя, — после расскажешь, а теперь веди нас в свои владения на отдых. Встряхнуло нас все же порядочно.
Взглянув последний раз на остатки самолета, они направились к избушке. Медленно догорал самолет и так же медленно угасал день. Последние отсветы солнца золотили верхушки лиственниц на Сопках. В тишине вечера вызванивал свою вечную песню Говорящий ключ.
Утром Ефремов проснулся позже всех. В избушке никого не было. Наскоро закусив оставленным для него завтраком, он пошел к ключу. Около бутары работал Кандыба, домывая остатки песков, выброшенных вчера из ямы. Он хотел хотя бы частично вознаградить себя за золото, унесенное Марченко. Андрей Ефимович лазил по камням, исследуя ключ.
— Теперь я верю, что это действительно легендарный Говорящий ключ, — с радостно блестевшими глазами встретил Постриган Ефремова. Он был как-то весь приподнят. — Немедленно будем забрасывать сюда людей, драгу. Стране нужно золото, а оно вот где лежит, — Постриган топнул ногой о землю.
— Уже драгу поставил, здорово! Подумай лучше, Андрей Ефимович, как выбраться отсюда. Самолет сгорел, один пропеллер остался.
— Не горюй, Ефремов! Твой самолет упал на золотую землю. — Постриган хлопнул летчика по плечу.
— Мне не легче от этого.
— Зато государству легче. На средства, которые кроются здесь в недрах, будет построена не одна прекрасная машина. Тысячи. Скоро, через месяц-два, оживет здешняя тайга, и ты будешь прилетать сюда на новой машине.
— Садиться на старую лужу тем же манером?
— Нет, друг, в первую очередь расчистим посадочную площадку.
— Может быть. Неужто в этой голубой грязи, где копается старатель, в самом деле много золота?
— Во-первых, не грязь, а золотоносные пески, во-вторых, пойдем взглянем, убедишься. Сейчас он съемку будет делать.
Кандыба, закончив промывку породы, пустил воду мимо бутары, сдвинув желоб в сторону. Затем снял грохот и осторожно поднял прутяные коврики. Набрав полный лоток воды, он смыл в ней коврики так, чтобы вся налипшая на них порода осталась в лотке. Потом вынул из бутары подстилку, на которой лежал слой породы, перемешанной с поблескивающими крупинками золота, и так же промыл в лотке. Теперь лоток был наполнен обогащенной металлом породой, и требовалось лишь отделить металл от нее. Подсев к воде с лотком, Кандыба стал делать промывку, лоток быстро ходил в его привычных руках, в нем оставалось все меньше и меньше песков. Летчик, наклоняясь, следил за работой старателя.
— Ничего там нет, кроме черного песка да гальки, — разочарованно протянул он.
Кандыба усмехнулся. Острым взглядом он давно видел металл, осевший на дно лотка. Старатель ударил несколько раз краем лотка о ногу. От резких толчков тяжелый золотой песок подался в сторону старателя, а черный шлих сдвинулся вперед. Ефремов невольно вскрикнул. Вся выемка на дне лотка была заполнена золотым песком. Постриган взволнованно прошёлся по берегу ключа.
— Сколько песков вы промыли? — спросил он старателя, продолжающего чистовую отбивку металла.
— Кубометра два, не больше.
— Сказочное содержание. Вот где мы возьмем план. Какой там план, все планы перекроем!
Кандыба закончил отбивку золота от шлиха, слил добычу в металлическую банку и поставил ее на небольшой костер. Когда металл прокалился и стал сухим, старатель высыпал его в кожаный мешочек.
— Да ведь там много примесей, — заметил Ефремов.
— С гарантией — не больше одной пятой. После отдую, выберу.
— Да... — протянул Ефремов, прикидывая мешочек на руке. — Зачем человеку столько денег? Ведь ты много за него получишь.