Она не сознавала раньше, что сама хотела делать это всю свою жизнь, с тех пор как впервые прочла и вдохновилась «Королевой Пчел и Гегемоном».
Она хотела постичь их умение, поэтому хорошо знала закон. Луситания была католической колонией, но Закон Звездных Путей разрешал любому горожанину призвать жреца для любого умершего, и Говорящие от имени Мертвых становились такими жрецами. Она имела полное право позвать, и если Говорящий отзывался, никто не мог запретить ему войти в чужой мир.
Возможно, ни один Говорящий не пожелает прийти, а, возможно, никто не сможет прибыть до ее смерти. Но у нее был шанс, что когда-нибудь – десять, двадцать, тридцать лет спустя – он появится и раскроет людям тайну жизни и смерти Пайпо. А, узнав правду, он четко и грамотно объяснит людям, что она любила, что было дорого ей в «Королевстве Пчел и Гегемоне», может быть это угасит ненависть, пылающую в ее сердце.
Ее призыв вошел в компьютер, ансибл разнесет его Говорящим близлежащих миров. «Постарайтесь прибыть», – просило ее сердце неизвестных слушателей. – «Даже, если ты разоблачишь жестокую правду моей вины.
Прибудь, несмотря ни на что».
Она проснулась с мучительной, тупой болью, свинцом разлившейся в затылке. Она повернулась к терминалу, который тут же выбрал оптимальный угол видение и развернулся, чтобы защитить ее от излучения. Но не боль разбудила ее. Она почувствовала нежное прикосновение, кто-то положил руку на плечо. На секунду ей показалось, что это – Говорящий от имени Мертвых, явившийся на ее зов.
– Новинха, – прошептал он. Нет, не Говорящий, другой. Тот, которого забрала у нее прошлая ночь.
– Лайбо, – выдохнула она. Она хотела встать, но слишком стремительно – судорога свела мышцы, голова закружилась. Она вскрикнула, его руки подхватили и поддержали ее.
– Все в порядке?
Теплота его дыхания согрела ее, она почувствовала успокоение, почувствовала дом.
– Ты искал меня.
– Новинха, я пришел, как только вырвался от них. Мама, наконец, уснула. Сейчас там Филипо, мой старший брат. Арбайте заботится о нас. Я…
– Ты хотел убедиться, что у меня все в порядке, – сказала она.
На секунду воцарилось молчание, затем снова зазвучал его голос, злой на этот раз, злой и отчаявшийся, и усталый, усталый, как годы, как свет умерших звезд.
– Бог свидетель, Иванова, я пришел не заботиться о тебе.
Внезапно что-то щелкнуло внутри нее, и слабый лучик зародившейся надежды погас.
– Ты должна сказать, что обнаружил отец в твоих голограммах. Что я должен был изобразить. Я думал, воспроизведение осталось, но когда я вернулся на станцию, оно исчезло.
– Разве?
– Ты прекрасно знаешь, Новинха. Никто, кроме тебя, не мог аннулировать программу. Я понял это.
– Почему?
Он вопросительно посмотрел на нее.
– Я понимаю, ты хочешь спать, Новинха. Но я абсолютно уверен, ты решила, что обнаруженное отцом в твоих голограммах и заставило свиней убить его.
Она молча смотрела на него. Он уже видел раньше этот взгляд, полный холодной решимости.
– Ты не хочешь показывать их мне? Я – зенадор, я имею право знать.
– Ты имеешь право знать все, что оставил тебе отец, все его записи и заметки. Ты имеешь право знать все, что я обнародую.
– Так обнародуй скорей.
Снова воцарилось молчание.
– Разве мы сможем понять свиноподобных, если не узнаем, что отец выяснил о них?
Она не отвечала.
– Ты несешь ответственность перед Ста Мирами, перед нашей возможностью понять единственную живую, чуждую нам расу. Как ты можешь сидеть здесь – что это значит, ты хочешь самостоятельно все обнаружить?
Хочешь быть первой? Прекрасно, будь первой. Я напишу твое имя на первой странице – Иванова Санта Катарина фон Хессе.
– Меня это мало заботит.
– Я тоже играю в эту игру. Ты не сможешь выяснить все до конца без того, что я знаю – я тоже могу скрыть свои наработки!
– Меня не интересуют твои наработки.
Это было слишком.
– Что же тебя интересует? Чего ты добиваешься от меня? – Он схватил ее за плечи, поднял со стула и встряхнул. Он закричал:
– Это МОЕГО отца убили, а ты знаешь и скрываешь, почему его убили. Ты прячешь голограммы!
Скажи мне! Покажи мне их!
– Никогда, – прошептала она.
Его лицо вспыхнуло от гнева.
– Почему? – прокричал он.
– Потому что не хочу, чтобы ты умер.
Она заметила сомнение в его глазах.
– Да, Лайбо, это правда. Потому что я люблю тебя. Потому что, если ты узнаешь секрет, свиноподобные убьют тебя тоже. Мне все равно, что будет с наукой. Мне безразлично мнение Ста Миров, безразличны отношения между человеком и чужаками. Мне все безразлично отныне и навсегда.
Наконец, слезы хлынули из его глаз. Мокрые ручьи потекли по щекам.
– Я хочу умереть, – сказал он.
– Ты утешаешь каждого, – прошептала она. – Кто утешит тебя?
– Ты должна сказать мне, иначе я умру. – Его руки опустились, он обмяк и повис на ней.
– Ты устал, – прошептала она, – тебе нужно отдохнуть.
– Я не хочу отдыхать, – промямлил он. Поддерживая его, она повела его от терминала.
Она привела его в спальню, встряхнула и постелила простыню, не обращая внимания на поднявшуюся пыль.
– Ты устал, здесь ты отдохнешь. Ты за этим пришел сюда, Лайбо. За поддержкой, за покоем.
Он закрыл лицо ладонями, опустил голову и всхлипнул. Мальчик плакал по отцу, плакал о том, что все кончилось, она также плакала раньше. Она сняла с него ботинки, аккуратно сложила и повесила брюки, рубашку. Он глубоко вздохнул, пытаясь сдержать слезы.
Разложив на стуле одежду, она наклонилась и прикоснулась своей щекой к его груди.
– Не оставляй меня одного, – прошептал он сквозь слезы. Его голос ослаб от отчаяния. – Останься со мной.
Она легла рядом с ним, и он крепко прижался к ней. Лишь короткое мгновение сна ослабило его объятия. Она не спала. Ее рука нежно касалась кожи его плеч, груди, талии.