– Ты знаешь, что Рутер сказал? Он сказал: наши женщины слабые и глупые.
– Это потому, что они не видели мэра Боскуинху, или на худой конец твою маму.
Лайбо засмеялся. Его мать, Концейзамо, была сборником заповедей. И стоило вам переступить границу ее владений, как вы тут же оказывались объектом ее нравоучений. Рассмеявшись, Лайбо почувствовал, что какая-то мысль ускользнула, стерлась что-то очень важное – о чем же был разговор?
Лайбо забыл детали, а вскоре забыл и о том, что хотел что-то восстановить, вспомнить.
Той ночью они слышали барабанную дробь. Пайпо и Лайбо решили, что это часть ритуального обряда. Удары были не часты, как будто тяжелыми палками били в огромный барабан. Казалось, что зловещее празднество будет длиться вечно. Лайбо и Пайпо размышляли, повлияет ли пример равенства полов в человеческом обществе на свиноподобных, даст ли самцам надежду на демократию.
– Я думаю, происшедшее может повлечь серьезные изменения в поведении свинок, – мрачно произнес Пайпо. – Если мы обнаружим отклонения в поведении, я немедленно пошлю сообщение в Конгресс, а Конгресс, вероятнее всего, свернет работу на какое-то время. Возможно, на долгие годы. Да, добросовестные отчеты о работе дадут основания Конгрессу для запрещения исследований вообще. Эта мысль казалась достаточно трезвой.
По утрам Новинха провожала их до калитки в высоком заборе, отделяющем городок от холмов, ведущих в леса свиноподобных. Так как Пайпо и Лайбо снова и снова убеждали себя, что никто из них не откажется от достигнутого, Новинха шла впереди и первой дошла до калитки, заметив небольшой участок свежевырытой красной земли метрах в тридцати от калитки.
– Что-то новенькое, – сказала она. – Может там есть что-нибудь.
Пайпо открыл калитку, и Лайбо, как самый младший, побежал на разведку. Он остановился у края земельной полоски и вдруг обмяк и рухнул на землю. Увидев это, Пайпо остолбенел, а Новинха, испугавшись за Лайбо, нарушив все распоряжения, выскочила из калитки. Лайбо стоял на коленях, запрокинув голову, он рвал кудрявые волосы и рыдал от отчаяния.
Распростершись в грязи, лежал Рутер. Он был тщательно расчленен: каждый орган был аккуратно отделен. Даже сухожилия, волосы были вытащены из конечностей и симметрично разложены на сухой земле. Все, что когда-то было единым целым – теперь было разделено на части.
Крик Лайбо перешел в истерику. Новинха гладила, поддерживала, укачивала его, стараясь успокоить. Пайпо взял кинокамеру и обстоятельно, со всех углов, заснял ужасную картину, чтобы в последствии компьютер мог проанализировать детали.
– Он был еще жив, когда они делали это, – сказал Лайбо, чуть успокоившись. Но и теперь он произносил слова очень медленно, отчетливо, словно говорил с иностранцем, плохо понимающим язык. – Столько много крови на земле, след тянется издалека – его сердце еще билось, когда они вскрывали его.
– Обсудим все позднее, – сказал Пайпо.
Теперь Лайбо совершенно отчетливо вспомнил все, о чем запамятовал.
«Что говорил Рутер о женщинах? Они решают, когда мужчина должен умереть.
Он говорил мне это, а я…» – Он прервал себя. Конечно же, он ничего не мог предпринять. Закон требовал, чтобы он не вмешивался. Теперь он ненавидел законы. Если законы допускают такое, такие законы бессмысленны.
Рутер был личностью. Мы не должны были допустить такого произвола над личностью.
Они не обесчестили его, – произнесла Новинха. – Если в этом и есть что-либо очевидное, так это их любовь к деревьям. Видите?
Немного в стороне от центра брюшной полости, кажущейся пустой, проросло семечко.
– Они посадили дерево на месте его погребения.
Теперь понятно, почему они дают имена деревьям, – произнес Лайбо с горечью. – Они сажают их, как памятники, на могилах замученных до смерти.
– Здесь очень большой лес, – спокойно сказал Пайпо. – Пожалуйста, спрячь свои предположения подальше. – Его спокойный, вразумительный тон охладил их, заставил вести себя, как подобает ученым, не взирая на ситуацию.
– Что нам делать? – спросила Новинха.
– Мы должны немедленно вернуться за ограду, – ответил Пайпо. – Закон запрещает выходить тебе за пределы забора.
– Я имела в виду… с телом… что будем делать?
– Ничего. Свиноподобные поступили, как у них принято, теперь это их забота. – Он помог подняться Лайбо на ноги.
Лайбо шатало, он оперся на Пайпо и Новинху.
– Что я говорил? – прошептал он. – Я не помню, говорил я, что убил его.
– Не ты, – сказал Пайпо. – Это я.
– Почему, почему вы вините себя? – настаивала Новинха. – Почему вы думаете, что их мир вращается вокруг вас? Свиноподобные совершили это по какой-то, им известной, причине. Очевидно, это происходит не впервые – они слишком искусны в препарировании для новичков.