Возможно, ни один Говорящий не пожелает прийти, а, возможно, никто не сможет прибыть до ее смерти. Но у нее был шанс, что когда-нибудь - десять, двадцать, тридцать лет спустя - он появится и раскроет людям тайну жизни и смерти Пайпо. А, узнав правду, он четко и грамотно объяснит людям, что она любила, что было дорого ей в "Королевстве Пчел и Гегемоне", может быть это угасит ненависть, пылающую в ее сердце.
Ее призыв вошел в компьютер, ансибл разнесет его Говорящим близлежащих миров. "Постарайтесь прибыть", - просило ее сердце неизвестных слушателей. - "Даже, если ты разоблачишь жестокую правду моей вины. Прибудь, несмотря ни на что".
Она проснулась с мучительной, тупой болью, свинцом разлившейся в затылке. Она повернулась к терминалу, который тут же выбрал оптимальный угол видение и развернулся, чтобы защитить ее от излучения. Но не боль разбудила ее. Она почувствовала нежное прикосновение, кто-то положил руку на плечо. На секунду ей показалось, что это - Говорящий от имени Мертвых, явившийся на ее зов.
- Новинха, - прошептал он. Нет, не Говорящий, другой. Тот, которого забрала у нее прошлая ночь.
- Лайбо, - выдохнула она. Она хотела встать, но слишком стремительно - судорога свела мышцы, голова закружилась. Она вскрикнула, его руки подхватили и поддержали ее.
- Все в порядке?
Теплота его дыхания согрела ее, она почувствовала успокоение, почувствовала дом.
- Ты искал меня.
- Новинха, я пришел, как только вырвался от них. Мама, наконец, уснула. Сейчас там Филипо, мой старший брат. Арбайте заботится о нас. Я...
- Ты хотел убедиться, что у меня все в порядке, - сказала она.
На секунду воцарилось молчание, затем снова зазвучал его голос, злой на этот раз, злой и отчаявшийся, и усталый, усталый, как годы, как свет умерших звезд.
- Бог свидетель, Иванова, я пришел не заботиться о тебе.
Внезапно что-то щелкнуло внутри нее, и слабый лучик зародившейся надежды погас.
- Ты должна сказать, что обнаружил отец в твоих голограммах. Что я должен был изобразить. Я думал, воспроизведение осталось, но когда я вернулся на станцию, оно исчезло.
- Разве?
- Ты прекрасно знаешь, Новинха. Никто, кроме тебя, не мог аннулировать программу. Я понял это.
- Почему?
Он вопросительно посмотрел на нее.
- Я понимаю, ты хочешь спать, Новинха. Но я абсолютно уверен, ты решила, что обнаруженное отцом в твоих голограммах и заставило свиней убить его.
Она молча смотрела на него. Он уже видел раньше этот взгляд, полный холодной решимости.
- Ты не хочешь показывать их мне? Я - зенадор, я имею право знать.
- Ты имеешь право знать все, что оставил тебе отец, все его записи и заметки. Ты имеешь право знать все, что я обнародую.
- Так обнародуй скорей.
Снова воцарилось молчание.
- Разве мы сможем понять свиноподобных, если не узнаем, что отец выяснил о них?
Она не отвечала.
- Ты несешь ответственность перед Ста Мирами, перед нашей возможностью понять единственную живую, чуждую нам расу. Как ты можешь сидеть здесь - что это значит, ты хочешь самостоятельно все обнаружить? Хочешь быть первой? Прекрасно, будь первой. Я напишу твое имя на первой странице - Иванова Санта Катарина фон Хессе.
- Меня это мало заботит.
- Я тоже играю в эту игру. Ты не сможешь выяснить все до конца без того, что я знаю - я тоже могу скрыть свои наработки!
- Меня не интересуют твои наработки.
Это было слишком.
- Что же тебя интересует? Чего ты добиваешься от меня? - Он схватил ее за плечи, поднял со стула и встряхнул. Он закричал: - Это МОЕГО отца убили, а ты знаешь и скрываешь, почему его убили. Ты прячешь голограммы! Скажи мне! Покажи мне их!
- Никогда, - прошептала она.
Его лицо вспыхнуло от гнева.
- Почему? - прокричал он.
- Потому что не хочу, чтобы ты умер.
Она заметила сомнение в его глазах.
- Да, Лайбо, это правда. Потому что я люблю тебя. Потому что, если ты узнаешь секрет, свиноподобные убьют тебя тоже. Мне все равно, что будет с наукой. Мне безразлично мнение Ста Миров, безразличны отношения между человеком и чужаками. Мне все безразлично отныне и навсегда.
Наконец, слезы хлынули из его глаз. Мокрые ручьи потекли по щекам.
- Я хочу умереть, - сказал он.
- Ты утешаешь каждого, - прошептала она. - Кто утешит тебя?
- Ты должна сказать мне, иначе я умру. - Его руки опустились, он обмяк и повис на ней.
- Ты устал, - прошептала она, - тебе нужно отдохнуть.
- Я не хочу отдыхать, - промямлил он. Поддерживая его, она повела его от терминала.
Она привела его в спальню, встряхнула и постелила простыню, не обращая внимания на поднявшуюся пыль.
- Ты устал, здесь ты отдохнешь. Ты за этим пришел сюда, Лайбо. За поддержкой, за покоем.
Он закрыл лицо ладонями, опустил голову и всхлипнул. Мальчик плакал по отцу, плакал о том, что все кончилось, она также плакала раньше. Она сняла с него ботинки, аккуратно сложила и повесила брюки, рубашку. Он глубоко вздохнул, пытаясь сдержать слезы.
Разложив на стуле одежду, она наклонилась и прикоснулась своей щекой к его груди.
- Не оставляй меня одного, - прошептал он сквозь слезы. Его голос ослаб от отчаяния. - Останься со мной.
Она легла рядом с ним, и он крепко прижался к ней. Лишь короткое мгновение сна ослабило его объятия. Она не спала. Ее рука нежно касалась кожи его плеч, груди, талии.
- О, Лайбо, я думала, что потеряла тебя, так же, как Пайпо. - Он не слышал тихого шелеста ее губ. - Но ты всегда будешь возвращаться ко мне, как сейчас. - Как Ева, она будет изгнана из библейского сада за презрение грехов. Но она, так же как Ева, сможет терпеливо вынести все, пока с ней будет Лайбо, ее Адам.
Будет Лайбо, будет Лайбо? Ее рука застыла над обнаженным телом Лайбо. Он никогда не будет рядом с ней. Брак - вот единственный путь быть вместе долгие годы. Законы были строги в колониях любого из миров, и абсолютно непреклонны в католических колониях. Ночью она осознала, что когда придет время, Лайбо может стать ее мужем. Но Лайбо был единственным человеком, чьей женой она никогда не станет.