В следующем столетии почти все драконы были уничтожены. Но мы прекрасно обходились и без них.
А я… ну да, я не умер, эссенция подействовала. Императоры приходили и уходили, а я жил при дворе, став к этому времени самым могущественным магом в империи. Я был, конечно, немолод, но смерть не рисковала ко мне приблизиться, хотя я давно уже перешагнул за предел, отведенный человеку. Я был величайшим магом своего времени… Нет, думаю, всех времен, ибо то, что я совершал, до сих пор никому не удалось повторить. Даже маги Альянса обладают лишь слабым отблеском моей былой власти.
Мирские ценности не интересовали меня никогда, все принимали это за скромность, ибо я всегда слыл защитником империи и хорошим советником. Магия заменила мне все. Каждое из моих исследований в конечном итоге было призвано служить благополучию людей, именно эту мысль я пытался им внушить.
Горен закричал, потому что его вдруг резко дернули вверх.
— Поднимайся! — рычал орк. — Ты что, лентяй, думаешь, что будешь валяться здесь целый день? Вставай, иначе мне придется гнать тебя на работу плеткой!
Горен с трудом держался на ногах, не столько от физической слабости, сколько от страха. Его трясло от холода, зубы стучали, ледяной пот стекал с всклокоченных волос.
— Я не м-м-могу, — прохрипел он, — меня лихорадит, с-с-сил нет…
— Посмотрим, — прорычал орк, выволакивая его из камеры.
Когда грубая рука задела рану, Горен издал жалобный, пропитанный болью крик. Он почувствовал, как порвалась кожа и по спине потекли теплые струйки крови и гноя. Он выполз на улицу и заморгал от солнца, которое вдруг перестало его утешать. Свет больно ударил по пылающей голове, горячим копьем вгрызаясь в мозг и выдавливая из глаз последние капли жидкости, которые еще в нем оставались. Мутным взглядом Горен смотрел на своих собратьев по несчастью, которых тоже волочили из камер. Вот тролль ударил снабженной шипами палицей лишившегося сил и рухнувшего на землю раба, а остальные в панике разбежались в разные стороны. Всхлипывая, они хватали камни и инструменты, чтобы приняться за порученную работу. Никто не осмеливался смотреть друг другу в глаза. Заточенные среди крутых скал без всякой надежды обрести свободу, они были заживо погребены в этой долине. Из нее вел только один выход, очень узкий, в самом конце ущелья. Его никто не охранял, ведь, чтобы до него добраться, следовало пройти по открытой территории расстояние не менее двухсот копии, но орки шныряли повсюду, да и от чуткого тролля ничто не могло укрыться — к тому же все они были слишком слабы, чтобы преодолеть этот путь со скоростью летящего сокола.
«Новички» сегодня работали первый раз; сначала они служили учебными куклами для военных упражнений и для личного удовольствия отличавшихся крайним садизмом орков. Это являлось первым испытанием на выносливость; но сомнительно, что выживших можно было назвать счастливцами.
Сегодня Горена назначили к кузнечным мехам, ему вменялось в обязанности поддерживать огонь в топке кузницы. Здесь изготавливались примитивные, но весьма действенные оружие и доспехи. Казалось, что это необременительный труд, но на самом деле Горену досталась одна из самых тяжелых работ, какие только можно себе представить. Приходилось в страшной жаре равномерно, без пауз, двигать кузнечные мехи; легкие моментально забивались пылью и дымом, здесь не выдерживали даже самые молодые и сильные.
Горену казалось, что с него живьем сдирают кожу. Ему пришлось сбросить последние клочки бывшей одежды, иначе бы они угодили в пламя. Таким образом, его спина оказалась в непосредственной близости от огня. Вращая тяжелые мехи — туда-сюда, туда-сюда, — он чувствовал, что воспаленная кожа лопнула сразу в нескольких местах и жизнь вытекает из него, испаряясь на горячем израненном теле.
Пока еще Горен не догадывался, что именно работа и спасла ему жизнь. Беспощадная жара вскрыла его раны, вытянула и выжгла весь яд и «законопатила» воспаленные края. От этой пытки у него на спине на всю жизнь останется память в виде отвратительных белых шрамов, но он выдержал и не умер страшной смертью от гангрены, которая обязательно бы началась на следующую же ночь.
Но пока еще он ничего об этом не знал, хотя чувствовал, что к смерти находится гораздо ближе, чем к жизни. Думать он больше не мог, все в нем отупело и умерло. Как управляемый чужой рукой зомби, он вращал меха — туда-сюда, туда-сюда, — и даже шепот предка не мог достичь его слуха по ту сторону боли.
ГЛАВА 6
Крик раба
Этой ночью Горен не умер. Он проглотил дневной паек и спал крепко, без всяких сновидений. Лихорадка почти прошла, а выжженные раны на спине болели не больше обычного. Когда на следующее утро его выгнали на улицу, он увидел только двух орков и неутомимого тролля. Жаракк опять уехал с двумя приятелями, десятком рабов и полной телегой оружия и боеприпасов. Видимо, остальные пятеро отсыпались в своих жилищах — вырубленных в скале дырах — после излишеств вчерашней ночи, ведь они так здорово повеселились с новичками.
Горен поймал себя на том, что пересчитывает пленников. Новенькие были легко узнаваемы по пока еще приличной одежде, чистой коже и свежим ранам без старых рубцов. Но на их лицах уже читались страх, безнадежность и усталость — те же, что на лицах старожилов. Их количество уменьшилось примерно в два раза. Видимо, остальных выбросили в пропасть в конце долины: там был узкий, но глубокий ров, в который уже попала не одна сотня тел. Им еще повезло. Потому что нескольких слопал тролль, сырыми, выбирая только лучшие куски.
Из жилища орков вышли два раба, закутанных в темные плащи с капюшонами. Их цепи постоянно звенели, пока они выметали грязь и мусор, наполняли у колодца ведра и тащили их обратно, сгибаясь под неподъемной тяжестью. Горен давно их приметил. Видимо, они выполняли обязанности личных рабов орков. Лиц их он еще ни разу не видел и не был уверен, что рабы все время одни и те же. В каком-то смысле они выполняли более низкую работу. Наверное, готовили для орков их омерзительную пищу, остатки которой съедали сами. Не расстраиваясь из-за ничтожности доставшихся им порций, так как прекрасно знали, из чего именно состоит их еда…
— В кузницу!
Голос тролля зазвенел в ушах, и Горен ускользнул от удара огромной лапы. Тролль оскалил зубы и недовольно зарычал, потому что жертва набралась наглости и уклонилась. Из его низкой челюсти торчали клыки, напоминавшие кабаньи. Ими он не раз с хрустом перегрызал ноги простофиль на глазах у остальных.
Горен торопливо заковылял к кузнице, мрачно размышляя, как выдержать еще один день пыток. Лучше уж служить учебной куклой, таскать камни, неважно, чем заниматься…
Но непрерывно час за часом в страшном пекле двигать мехи… Мысль об этом наполняла его ужасом.
Кузнецом был огромный орк, знающий только свою работу. Горен еще ни разу не видел, чтобы он общался с другими орками. Он не напивался, а если и покидал кузницу, то разве что только ночью. Он ни разу не сказал ни слова. В отличие от других орков и тролля, у него были волосы: насколько можно было видеть, все его тело, начиная от черепа, было покрыто толстой черной шерстью. Горен подозревал, что он был или помесью, или неудачным экспериментом. Мощная грудь выпирала на манер бочки, гигантские мускулы напрягались, когда он без устали одной рукой колотил молотом по наковальне, а в другой зажимал пылающий кусок железа.
В полдень Горену, наконец, позволили устроить небольшой перерыв, один из рабов принес ему ковшик воды. Какой-то орк, проходя мимо, пристально посмотрел на него маленькими, пылающими красным пламенем глазками. Причину этого молодой шейкан так никогда и не узнал, потому что в этот самый момент поблизости начался шум. Охранник ударил лежащего на земле раба. Тут же на помощь к нему поспешил другой орк. Такие вещи безнаказанными оставлять нельзя.
Но остальные мучители на шум не вышли, хотя обычно просыпались от любого грохота и с удовольствием принимали участие в издевательствах. Похоже, они угостились не только пивом, но и сильно дурманящей травкой.