– Собаки? Откуда?
Матвей приложил ладонь к следу – едва накрыл. Покачал головой отрицательно:
– Это не собаки, Игнат. Это волки. Самые настоящие. И след свежий совсем, не успел еще оплыть. А мы вообще без оружия.
Он поднялся, глянул на враз подобравшегося друга. Все верно, у сирот не может быть винтовок. А в том, что волки в деревне, ничего удивительного – люди ушли, и природа берет свое. Они огляделись настороженно, но никаких волков, конечно, не увидели. Волк – зверь осторожный, человека всеми силами избегает.
Дальше шли осторожнее. Вышли сначала к дому Матвея, посмотрели, послушали – тишина. Затем двинулись дальше. Когда дошли до дома Игнашки, тот засопел: переживает парень. Глянул на Матвея просительно, тот кивнул – пойдем, мол. Он прекрасно понимал чувства друга. Не просто взять и забыть свой дом. А увидеть его пустым и мертвым вообще очень тяжело. Зашли во двор. Игнашка оббил грязь с сапог, поднялся на крыльцо, открыл дверь, шагнул внутрь. Матвей не пошел за ним, не стал мешать другу. Игнашка вышел через пару минут и полез зачем-то на крышу бани. Матвей удивленно наблюдал за другом, но спрашивать ничего не стал. А Игнашка вскоре вылез с чердака бани, сияя довольной улыбкой, скатился по лестнице вниз, подошел к Матвею:
– Захоронка у меня там была. Когда уезжали, не смог незаметно пробраться. А теперь вот видишь, – он протянул Матвею раскрытую ладонь, на которой лежали круглые часы на простой грубой веревочке. Часы были прекрасны! Матвей ни разу в жизни не видел такой красоты. Серебряные (он откуда-то точно это понял), с рисунком на выпуклом корпусе, изображавшем какого-то усатого мужика с шашкой наголо, они приковали его взгляд. Взяв в руки, он нажал на торчащую из корпуса круглую шишечку, и крышка часов откинулась в сторону, показывая белый строгий циферблат с тонкими полосками цифр и бегущей секундной стрелкой. Матвей приложил часы к уху – идут.
Он протянул часы другу, спросил:
– Откуда они у тебя?
Игнашка довольно осклабился:
– Выменял у городского одного, когда с отцом в Бийск ездил.
– А чего ты ему взамен дал?
– А шкурку лисью. Помнишь, я в силки лису взял?
Матвей только головой удивленно покачал. Он всегда знал, что его друг – настоящий проныра. Вышли за ворота, и вдруг со стороны въезда в деревню послышался топот копыт. Они метнулись назад, спрятались за закрытой калиткой, припав к щелям в воротине. Матвей горько пожалел о том, что их следы четко виднелись в грязи. Но с этим ничего не поделаешь.
А топот тем временем нарастал: неизвестный летел по улице, явно торопясь. Наконец показался всадник на кауром жеребце: молодой, щеки разрумянились, из-под картуза выбивались смоляно-черные кудри. Жеребец замедлил шаг, и всадник заозирался удивленно. Почесав в затылке, он вдруг обратил внимание на тянущуюся к калитке цепочку следов. Направил коня к воротам, гулко бухнул в них кулаком, крикнул зычно:
– Выходи, кто ни есть! Где вы тут все, померли что ли?
Подождал чуть, продолжил:
– Выходи, говорю! След только во двор ведет, обратно нету.
Матвей вздохнул, посмотрел на друга. Надо выходить. Да и опасаться нечего вроде. Оружия у парня нет, а на кулаках Матвей никого не боялся. Сделав Игнашке знак оставаться внутри, он открыл калитку и вышел. Всадник тут же спрыгнул с коня, шагнул к нему, улыбаясь широко:
– Здорово были. Ты один тут что ли? – он обвел рукой улицу.
Матвей ответил, разглядывая его внимательно:
– Один как видишь.
– А где все? Деревня пустая совсем.
– А мне откуда знать, – Матвей развел руками удивленно, – я не местный. Сам удивляюсь, куда все делись.
Паренек посмотрел на него недоверчиво:
– А чего тогда здесь делаешь?
Матвей ощерился:
– А ты кто таков, чтоб я тебе отчет давал? Сам-то чего тут делаешь?
Парень насупился, сказал напряженно:
– Кто я таков? Я вестоноша, понял нет? И в деревню эту меня послали. А вот зачем, то я тебе не скажу. Ты все равно не местный.
Матвей лихорадочно думал, как же выведать, что за новость нес парень? И тут его осенила отличная мысль:
– А тут со мной местный есть. Это его дом, – он кивнул за спину.
– Да? И где он?
Матвей повернулся, крикнул нарочито громко:
– Игнат! Выйди сюда, дело к тебе у человека.
Вот так. Вроде теперь и неудобно парню будет отказываться от своих слов.