Кот не ответил, просо уселся у ног гостьи и тоже уставился в огонь, урча от удовольствия, Любава чесала его за ухом и гладила по большой лобастой голове.
Матвей налил чаю в свою кружку и протянул ее Любаве, подумав, что пора уже посудой обзаводиться для гостей.
Любава приняла кружку и ойкнула, обжегшись. Матвей забрал кружку обратно, обернул ее в бересту, вернул Любаве. Девушка благодарно улыбнулась, и Матвей снова отметил, как она красива. Сделав пару глотков, она протянула чай Матвею:
– А ты сегодня в тайгу пойдешь?
Спросила таким равнодушным тоном, что Матвей понял – отчего-то она волнуется.
– Пойду. Орляк нужно посмотреть, а потом и до пасеки добраться, посмотреть.
Любава встрепенулась:
– А какой он, орляк? Что это вообще такое?
– Это папоротник, молодые побеги.
– А почему орляк?
– Лист у него похож на орлиное крыло, вот и прозвали орляком.
– А зачем он нужен?
Матвей улыбался, удивляясь неуемному любопытству Любавы:
– Очень он вкусный, если засолить. Можно так есть, а можно и пожарить с картошкой. Очень даже вкусно получается.
Любава не удивилась. Жареную колбу со сморчками она уже пробовала, и ей очень понравилось. Помолчала чуть, потом сказала, заглядывая в глаза:
– А меня с собой возьмешь?
Матвей смутился, но ответил твердо:
– Нет, Любава, не в этот раз.
Девушка сникла, спросила поникшим голосом:
– А почему? Я мешать буду, да?
Матвей помедлил, не зная, как объяснить, сказал:
– Идти далеко, весь день на ногах. Может, и заночевать в тайге придется. Одному мне проще.
Он поднялся, и Любава следом. Пошла по тропке к большому костру не оглядываясь, а Матвей не отрываясь смотрел ей вслед…
Деревня стояла пустая и тихая, не проснувшаяся. Некому в ней было просыпаться, кроме трех дозорных, внимательно следивших за дорогой.
Отец Матвея потянулся с хрустом, стоя на крыльце дома Варвары, Даренкиной тетки, где они провели эту ночь, приглядывая за дорогой. Пустые дома с не успевшей еще поблекнуть краской выглядели особенно непривычно и жутковато. Он никак не мог привыкнуть к этой тишине и виду неживой деревни.
День занялся ясный и солнечный, теплое весеннее солнце пригревало ласково.
План на день был прост: встретить женщин и присмотреть, чтоб не обидел никто, пока огородничать будут. Оставив Ваньку с Николой готовить завтрак да присматривать за дорогой, отправился встречать подводы. Вот-вот они должны приехать, Сенька уже часа три как ушел к старосте.
Выйдя на пригорок на окраине деревни, увидел пересекающий реку небольшой караван. Женщины соскочили с подвод и переходили реку вброд, высоко задирая юбки и громко охая от холодной воды. Он хмыкнул и пошел навстречу.
Завидев его, женщины наперебой загомонили, здороваясь и пересмеиваясь:
– Ой, Матвей, привет. Не одичал тут без догляду?
– А я смотрю, что это за мужчина такой красивый? А это всего-то Матвей.
Он только усмехался в бороду на беззлобные подначки:
– Привет и вам, девоньки! Хорошо ли добрались?
Таисья, статная, русоволосая жена деревенского кузнеца, отозвалась весело, уперев руки в боки:
– А чего это ты так разволновался? Аль за нас с огородами управляться станешь? А то пойдем, поогородничаем? – и рассмеялась звонко.
Смех ее подхватили остальные женщины, отжимавшие намокшие в реке подолы. Правивший одной из подвод Абросим, крепкий середняк, беззлобно пробурчал:
– От перепёлки, расщебетались.
И потянул повод своей лошадки, заставляя ее стронуть с места подводу. Женщины тут же подхватили подолы и устремились к подводам, идти в гору никому не хотелось. Отец Матвея тоже запрыгнул на одну из подвод, и вереница их втянулась в деревню.
У дома старосты подводы остановились, и женщины разошлись по своим огородам. Мужики похватали с подвод лопаты и двинулись следом, вскапывать огороды труд нелегкий. Отец Матвея тоже взял лопату и пошел к своему дому, его жена завтра приедет, когда оставшиеся женщины поедут в свои огороды.
…Матвей только собрался было уйти в тайгу, уже и винтовку на плечо закинул, как его окликнул знакомый хрипловатый голос:
– Матвей Матвеич, погодь-ка.
Он обернулся, улыбнулся:
– По здорову тебе, Влас Микитич.
Дед Влас кряхтя уселся на лавку у кострища, посмотрел на Матвея не по возрасту ясными глазами:
– И тебе по здорову, мил человек. Я с разговором к тебе. Как, есть время для старика?
– Конечно есть, Влас Микитич. Помочь чем?
Дед Влас пожевал губами, собираясь с мыслями, потом заговорил: