– А-а, это уже лучше. Ну, так где ваш вожак? Подарок-то надо передать.
– Что за подарок? – подозрительно спросил волк.
– Э-э, нет, подарок ему, а не тебе. Это особое волшебное зелье, чтобы, значит, всякого сорта оборотни от него делались… э-э-э… н-ну, вдвое, в общем, оборотнее, понял?
– Вдвое оборотнее? – переспросил волк. – Это что значит? Вдвое, что ли, хитрее, вдвое опаснее и вдвое злее?
– Вот-вот. – Этельред достал из-под своего ватного наряда маленький пузырек. – Натираешь себе зельем хвост – и не успеешь зубами щелкнуть, как делаешься одним из самых оборотневых оборотней.
– Значит, если я… это я просто рассуждаю… предположим, если бы я натер этим хвост себе, я мог бы получить повышение? Ну там, из часового стать вожаком, а? – Волк облизнулся.
– Само собой, – ответил Этельред. – Никаких сомнений. Нисколечко не удивлюсь, если ваш вожак, натерев себе хвост зельем, объявит себя королем.
– Тут в пузырьке вроде не так мало, – задумчиво проговорил волк. – Да я бы сказал, что много. А что, если бы ты дал мне капнуть на хвост? – попросил волк. – Только одну капельку, и все. Вожак и не заметит.
– Ну, не знаю, не знаю, – с сомнением проговорил Этельред. – Вообще-то я не имею права, все-таки это емуподарок.
– Будь другом, – продолжал уговаривать волк, – только одну каплю, он и не узнает, а уж я буду так тебе благодарен.
– Ну разве одну… – неохотно уступил Этельред. – Ладно, так и быть, только помни: ты обещал.
– Ясное дело, обещал, – обрадовался волк. – Одну только каплю.
Этельред протянул ему пузырек, волк вырвал его у Этельреда, вытащил пробку и в один миг вылил весь пузырек себе на хвост. В пещере распространился сильный острый запах чистого спирта, взятого, как догадались дети, из их аптечки, где он хранился для промывания порезов и для примочек от ушибов.
– Ага! – торжествующе заухмылялся волк. – Я тебя одурачил, я вылил все.Теперь я буду королем оборотней. Я буду злее, опаснее и страшнее всех на свете. А для начала я съем тебя, жалкий жабоборотень, тебя!
– А это мы еще посмотрим! – И Этельред выхватил горящую ветку из костра и ткнул волку в хвост. Спирт вспыхнул, хвост охватило пламенем.
– Ой-ой-ой! – завизжал волк. – Хвост мой, хвост!
– Это называется «испытание огнем», – заметил Этельред.
– У-у-у! – завыл волк, кружа вокруг костра. – Хвост мой, хвост!
– На твоем месте я бы обмакнул его в море, – посоветовал Этельред. – Охладил бы, так сказать.
Визжа от боли, волк выскочил из пещеры и бросился в сторону моря. Хвост его пылал, как факел.
– Пусть себе покувыркается! – торжествующе воскликнул Этельред, срывая с себя маскарадную вату. – А ну, скорее за работу.
– Этельред, ты вел себя изумительно! – сказала Пенелопа.
– Потрясающе! – подтвердил Питер.
– Великолепно! – добавил Саймон.
– Да что там, – Этельред залился румянцем, – пустое, ей-богу. Зря, что ли, нас, мастеров шпионажа, учат. Слушайте, мне эти узлы нипочем не развязать.
– У меня в кармане перочинный нож, – сказал Саймон.
– Как ты ухитрился нас найти? – спросила Пенелопа.
– Да как… – Этельред раскрыл нож и теперь перерезал веревки. – Вот так: возвращаюсь я на пляж, а вас нет. Меня чуть карачун не хватил. А когда та глупая птица проикала мне про то, что она вам рассказала и что вы задумали, так меня чуть два карачуна не хватили, честное слово.
Он перерезал веревки, опутывавшие Пенелопу, и она стала растирать затекшие запястья. Затем он перешел к Питеру.
– Ну вот, мисс, – продолжал он, – поскакал я за вами что есть духу, но вы ходок, надо сказать, отменный. Короче, я вас нагнал в Мандрагоровом лесу, где тропки расходятся. И только я хотел вас окликнуть, как вдруг, мать честная, эти чудища на вас как накинутся!…
Он освободил Питера и повернулся к Саймону.
– Ну уж тут, скажу вам прямо, мне с ними было бы не совладать. То есть, может, поодиночке я бы еще попробовал, но эти звери поодиночке не дерутся. Поэтому я поплелся за ними сюда, улучил минуту, когда они отправились подготавливать свое «великое кусание», как они это величают, и этого дурака оставили тут одного. Я и сказал себе: «Этельред, дружище, вот когда пригодится твое искусство маскировки». Но тут я вспомнил, что переодеться-то мне не во что. В аптечке всего и осталось что вата да пахучая жидкость, так что пришлось мне обходиться тем, что было.
– Ты замечательно храбрый, – сказала Пенелопа.
– Потрясающе умный, – одобрил Питер.
– Невероятно находчивый, – добавил Саймон.
– Эй, полегче, – прервал их Этельред, – а то опять меня в краску вгоните.