Вопрос: Что вы думаете о происходящих в СССР переменах, о политике гласности и перестройки? Намерены ли вы принять личное участие в этих новых процессах, в чем видите свою роль и роль различных слоев общества?
Ответ: Мне хочется надеяться, что «гласность» и «перестройка» не пустые слова, что за ними последуют действительные изменения. Некоторые явления мою надежду подкрепляют, другие — заставляют глубоко сомневаться. Думаю, что мгновенного перехода от закрытого общества (где гласность не просто отсутствует, а преследуется) к открытому быть не может. Но мне кажется, что в этом направлении проделан значительный путь. Когда я говорю о гласности, то имею в виду не только опубликование запрещенных ранее книг (Булгакова, Платонова, Набокова, Гумилева, Трифонова, Рыбакова, Гранина и других), но главное — интереснейшие публицистические выступления Шмелева, Стреляного, Яковлева и других. Удивительно. За такие выступления еще вчера бросали в тюрьмы. Такие статьи не могли, к сожалению, появиться и в самиздате, столь серьезной информации у диссидентов не было, да и быть не могло.
Это о гласности. Если же говорить не только о «словесности», но и о перестройке, о действиях, то продвижение здесь не только медленнее, хуже того — половинчатое. Половинчатое, на мой взгляд, значит — никакое. Половинчатость в экономике, например разрешение индивидуальной трудовой деятельности с громадными ограничениями. Иногда имеет место не просто половинчатость, но лишь «действие на словах». Лучше мне знакома правовая область. Здесь есть достижения. Освобождена часть политзаключенных (хотя большинство еще в заключении — по статье 190 — 1). Было разрешено поехать на лечение на Запад моей родственнице Асе Великановой (состояние ее было уже настолько тяжело, что она, вскоре вернувшись в Москву, умерла). Ася — сестра Татьяны Великановой, до сих пор находящейся в ссылке после лагеря. Родители Павла Литвинова получили возможность навестить сына в США. Но каждый такой случай так обставлен властями, так реализован, что ценность его сводится к нулю. При освобождении от политзаключенных требовали подписки о «раскаянии» или «прекращении деятельности». Нелепо и глупо, лицемерно. Подобными подписками власти, наверное, хотят прикрыть собственные нарушения, уйти от ответа по закону. Такое положение заставляет многих покинуть Родину, которую они раньше не собирались оставлять. Бумага оказывается важнее сути — живет прежняя структура. Постановление об амнистии (недавно опубликованное) написано темно и туманно и поощряет продолжение произвола администрации тюрем и лагерей. Мой оптимизм, которого не было при Хрущеве, зиждется на одном. Сейчас — последняя надежда этой стране быть. Такое ощущение испытывают многие. Необходимы коренные перемены. Мы же пока находимся в точке неустойчивого равновесия. Говорят одно — делают другое.
Еще об освобождении политзаключенных. Ничтожный и непоследовательный процесс. Больная раком Ася Великанова получила разрешение слишком поздно, так же как и жена профессора Наума Меймана — Инна Китросская, которая скончалась сразу после прибытия на лечение в США.
Разве полученные ими разрешения — акты гуманности? Нет, скорее — преступления и убийства. Ничего другого пока делать не умеют, не научились. Поездка Литвиновых к сыну после их обращения к Эдуарду Шеварднадзе — не правило, а исключение.
Считать ли ничтожность перемен фальшью руководства? Мне это не интересно. Мне не интересно, почему Горбачев принимает хорошие решения и почему они плохо выполняются. Какая мне разница (или миллионам замученных в лагерях), чего хотел Сталин.
Хочу ли я принять участие в гласности? — Да! Но в процессе реализации идей гласности. Эти идеи были моим идеалом начиная с 60-х годов. Рада, что смогу теперь отстаивать свои идеалы без риска. А если не удастся без риска, то — с риском! Конкретные планы пока еще обдумываю. Торопливость в осуществлении мечты неуместна. Считаю неправильным не изменить линию поведения в новых условиях, сохраняя, естественно, те же убеждения. Повысилась степень ответственности.
Вопрос: Происходят ли изменения в области прав человека, что нужно сделать в этом направлении сегодня?
Ответ: Ответить исчерпывающе трудно. Скажу о нерешенных проблемах в области прав человека. Не решена проблема открытости общества, свободы контактов с миром. В частности, нет свободных поездок за границу и обратно. На эту тему почти не говорят, нет гласной и честной дискуссии. Я не вижу объективных препятствий для решения такого наиважнейшего вопроса. Человек должен иметь право беспрепятственно покидать свою страну, и неважно, насовсем или временно, независимо от национальности, наличия или отсутствия родственников.