До сих пор не решен вопрос о возвращении на родину крымских татар, они продолжают подвергаться геноциду и не восстановлены в правах, которых их лишил Сталин.
Есть еще один вопрос. Решения его я не знаю, но он очень важный и угрожающий — национальный вопрос. Культурная и хозяйственная автономия республик существует на фоне национализма. Если сейчас не решить этот вопрос, он может стать для страны роковым. Всплески волнений мы уже наблюдаем: выступления в Прибалтике, протесты крымских татар, евреев, немцев и др. Но первоочередной и неотложной осталась проблема освобождения политзаключенных.
Вопрос: Каковы ваши ближайшие планы, общественные и житейские?
Ответ: Общественные планы обдумываю, конкретно не могу ответить. Житейские — вырастить и воспитать младшего сына, которому 14 лет. При моих обстоятельствах — совсем непростая задача.
С 1989 г. Л. И. Богораз — Член Московской Хельсинкской группы.
Вопрос (июнь 1999 г.): Как вы оцениваете положение в России сегодня?
Ответ: Конечно, десять лет назад настроение у меня было более оптимистичное, чем сейчас, но, несмотря на все издержки, я не потеряла надежду на то, что страна будет жить лучше.
Движение вперед замедляется, поскольку многие слои общества, например интеллигенция, трудящиеся, правозащитники, еще не нашли свое место в новой ситуации. Но я надеюсь, что найдутся люди, которые будут честно и ответственно работать на благо страны. Сегодня я мало вижу таких людей, однако испытываю симпатию к тем, кто принял на себя первые удары после смены системы, например Гайдар и Чубайс. Они знали, на что шли, и не отказались от ответственности за свои действия. Власть и ответственность — вещи связанные.
В 1996 году я голосовала против всех, поскольку выдвигались люди, которые хотели только власти и не желали нести ответственности.
Сегодня меня больше всего огорчает нестабильность жизни, в том числе политическая нестабильность в обществе.
Сегодняшняя власть — временная. Что касается предстоящих выборов, то я в недоумении. Не знаю, за кого голосовать. Ни за одного не хочется. Я не приемлю принцип выбора из двух зол. Скажем, столичный мэр Юрий Лужков. Хороший завхоз, и это очень важно, но недостаточно, чтобы возглавить страну. Не вижу я пока и кандидата, за которого хотелось бы проголосовать, и от команды президента.
Григорий Явлинский представляется мне ненадежным, по-моему, он приспосабливается к конъюнктуре. Властную конъюнктуру он не принимает, а вот общественную держит в уме.
У меня вызывает отвращение «война компроматов», которая разворачивается в печати и по телевидению в преддверии выборов. Если в начале перестройки СМИ сыграли положительную роль, то сейчас они в основном занимаются бесстыдной манипуляцией, не имеющей ничего общего со свободой слова.
Я просто чувствую себя марионеткой. Во время президентских выборов 1996 года речь шла не о качествах Ельцина или Зюганова. СМИ просто «заставляли» людей голосовать за Ельцина. Это было непереносимо.
Сейчас складывается похожая ситуация. Нас лишают выбора, ведь без выбора можно оставить разными пу-тями. Не только тем, что имеется один кандидат, как было в советские времена, но и тем, что при наличии нескольких кандидатов тобой манипулируют.
Меня вводит в мрачное состояние то обстоятельство, что никто во власти не ведет себя с достоинством. Когда Ельцин на всю страну указывает своим чиновникам, кому куда сесть, и пересаживает их, — помните случай с Сергеем Степашиным? — то это просто унизительно. И никто из присутствующих не ушел и не хлопнул дверью. Это свидетельствует о потере этими людьми чувства собственного достоинства, они ведут себя как холопы. Я не буду голосовать за холопов. Личные качества людей во власти не слишком изменились по сравнению с советскими временами, но вместе с тем люди во власти — это зеркальное отражение всего общества. Я бы пожелала и обществу, и людям во власти не быть рабами, обрести такое достоинство, которое позволило бы человеку хлопнуть дверью, даже если это дверь кабинета президента России, который хамит.
За последние годы общество в целом изменилось к лучшему. Появилось много энергичных, деятельных, ценящих свободу людей, которые никогда эту свободу не отдадут. Многие, правда, не хотят ее иметь, не знают, что такое быть свободным.