Что касается житейских намерений, то надеюсь, что журналистская работа позволит мне, пусть не сейчас, хоть раз выбраться в театр. Заключил договор с журналом «Новый мир». Хочу написать в него сам, подготовить к публикации А. Ремизова, А. Белого, В. Розанова и М. Кузмина.
В июне 1987 года С. Григорьянц выпустил первый номер журнала «Гласность». Всего вышло 33 номера, последний — в 1990 году.
В 1989 году создал и возглавил профсоюз независимых журналистов, начал издавать информационную сводку «Ежедневная гласность» на русском и английском языках.
Председатель фонда «Гласность», занимающегося информационной и культурно-просветительской деятельностью.
28 ноября 1992 года С. Григорьянц выступил на «Конгрессе интеллигенции» в Москве с требованием коренным образом реформировать Министерство безопасности России (МБР), поскольку до сих пор оно, по его мнению, представляет опасность для развития общества, так как сохранило прежнюю структуру и не изменило методов работы. По предложению конгресса занимался организацией конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра», прошедшей в феврале 1993 года.
Вопрос (июнь 1999 г.): Как вы оцениваете положение в России сегодня?
Ответ: Через 12 лет после освобождения из тюрьмы и начала нашего интервью, конечно, все видится несколько иначе, можно подвести какие-то итоги, хотя, конечно, еще далеко не все ясно — и в том, что произошло в России, и уж тем более в том, что ее ожидает.
Теперь уже было бы трудно спорить даже активным сторонникам идеи революции, случившейся в России, что «отцом перестройки» был Юрий Андропов и была она детищем КГБ, хотя, по-видимому, не во всем таким, каким «отцы» хотели бы ее видеть. Я, собственно, писал об этом и 10 лет назад, но тогда власти говорили, что у меня мания преследования. Сейчас, после свидетельств Крючкова, Бобкова и иже с ними, об этом стараются не вспоминать. Впрочем, и здесь КГБ был лишь передовым отрядом партии. Секретари обкомов и райкомов хотели иметь не только власть, но и легальные деньги, директора заводов хотели быть их хозяевами, комсомольские вожди рвались к свободной жизни и власти в России, а «лучшие умы» в КГБ — к овладению всем миром, для начала Европой — от Атлантики до Урала.
Все власть имущие хотели для себя перемен, и диссиденты, с их демократическими лозунгами, были необычайно удобны в качестве ширмы. Или, скажем, некоторые из диссидентов и большинство критиков из московских и иных кухонь.
Конечно, столь глобальные планы удаются лишь частично. Те, кто с первых дней самоотверженно боролся за свое благополучие, как правило, преуспевали, даже если не имели для этого особенных данных. Уж очень удобны были ими же созданные для себя условия, время «великого хапка», как мудро сказал Сергей Михалков. Причем некоторые из них, особенно комсомольские вожди, получили, как и хотели, и власть, и деньги. Большинство же получили только деньги, но зато немереные — сразу сотни миллионов, а некоторые — даже миллиарды долларов.
Тем, кто хотел власти над миром, повезло меньше: Европа действительно приобрела новые границы, но не Урал дошел до Атлантики, а Атлантика чуть продвинулась к Уралу. Влияние КГБ сперва резко возросло и до 1993 года даже волновало руководство страны: как гной из прорвавшейся опухоли, гебисты растеклись по всем отраслям хозяйства, управления, банковского дела. В результате сокращений и разделений численность новых спецслужб стала существенно больше, чем в породившем их комитете, но теперь это уже другие спецслужбы.
Раньше их элитой были те, кто манипулировал политиками и маршалами, решал судьбы если не мира, то уж по крайней мере некоторых африканских, латиноамериканских и даже европейских стран. Теперь элитой стали те, кому удалось пробраться в банк и, убив владельца, перевести этот банк на себя.
Приблизились к элите и те, кто, уйдя в отставку или оставшись в «кадрах», скопировал или просто перенес домой агентурные дела и стал успешно использовать их в личных целях, шантажируя всех, кого можно. Вообще, обнажилось очевидное и раньше внутреннее сходство партийных лидеров и стражей правопорядка с классово близкими уголовниками и ворами в законе. Они все, как никогда, оказались нужны друг другу и в преуспевании достигли небывалых высот.
Ширмы им уже не требуется, все правильные слова они научились говорить сами. Япончик основал правозащитную организацию, Жириновский — либерально-демократическую партию, а «молодой левый» Кириенко стал оплотом рыночной экономики. Здесь нет ничего удивительного, поскольку именно эти три составляющие, эти три среды и были наиболее активными в советском обществе, были наиболее подготовленными ко времени решительных перемен. Если перестать быть человеком, суметь забыть об убитых в борьбе за деньги, то можно было бы сказать с «исторической точки зрения», что первоначальное накопление всегда преступно (из этого исходил Гайдар), что дети бандитов учатся в престижных университетах и становятся опорой страны. Нужно только подождать пусть не 2–3, но 20–30 лет, и все образуется. Заметим, однако, что со времен Гайдара прошло уже 8 лет и лучше не стало.