Ответ: Наша деятельность на поприще религиозного возрождения носила подчеркнуто легальный характер. Для демонстрации гласности журнал «Община» подписывался настоящими именами, без псевдонимов. Указывался адрес редакции, состав авторов. Мы отстаивали право на свободную, бесцензурную печать. Но именно издание журнала и «Декларация принципов христианского семинара» стали главными пунктами последующего обвинения.
Ареста я ожидал, даже примерно знал дату. Получил предварительно предупреждения (еще в 1970 году против меня возбудили дело по 190 — 1, но тогда его закрыли. В 1976 году — второе предупреждение, разыгранное, как спектакль, — с арестом и освобождением). Перед настоящим арестом я решил не скрываться, не идти на компромиссы, дабы избежать наказания. Формально меня сначала обвинили в тунеядстве. Почему я не остановился, не прекратил деятельности, имея целый месяц (после предупреждения) на размышления? Этот нравственный вопрос обсуждался на семинаре, и я решил сознательно пойти на арест. Любая идея для обретения духа нуждается в крови, любое религиозное дело требует жертвы. Без страдания вера пуста. Арест и был жертвой во имя Бога.
Я хотел обратить внимание общественности на положение Церкви в стране, стать живым доказательством гонений за веру. Лично для себя пытался уяснить, способен ли страдать за Бога, потом понял слова апостола Павла: «Все могу во всеукрепляющем меня Господе».
Вопрос: Как вы перенесли переход из вольной жизни в заключение? Как происходил арест, следствие, какие конкретные обвинения вам предъявили? Допускали ли вы на следствии компромиссы, признали вину или продолжали отстаивать свои убеждения? Наиболее яркие впечатления этого периода?
Ответ: Меня взяли в 1978 году на улице, неожиданно, в Калининской области. Прямо сказали, что вопрос о моем аресте обсуждался накануне до позднего вечера. Ждали реакции, слов, действий. Была возможность бежать. Я ею не воспользовался. И правильно поступил. Испытал после ареста чувство облегчения: снята ноша ответственности. И потом уже в ШИЗО, во время голодовок в лагере и тюрьме ощущение легкости и свободы не покидало меня.
По первому делу — за «тунеядство» — получил год, как испытание, для «охлаждения пыла». Отбывал на Дальнем Востоке — в Комсомольске-на-Амуре. В основном сидел в карцерах. Активно занимался проповедью, за что был обвинен в «подготовке боевиков на зоне». За два месяца до освобождения меня отвезли в Ленинград, в следственную тюрьму КГБ. Привезли с двойной целью. Первая — раскаяние в обмен за свободу или новый срок, но уже по 70-й (антисоветская пропаганда). Напомнили об издании журнала «Община», о моих статьях «Христианский кружок в Москве», «Выступление против злоупотребления психиатрией», «Обращение к католикам Италии» (предупреждение о терроре «красных бригад»), В итоге сделанного мною выбора между свободой и тюрьмой я получил 6 лет заключения плюс 5 лет ссылки. Следствие началось в Ленинграде, затем продолжалось в Калинине. Обвинение: с 1975 года активная антисоветская деятельность, организация «сборищ», распространение клеветы о советской власти, агитация, пропаганда книг Евдокимова, Буковского, Амальрика под видом религиозной проповеди. И еще «вступил в преступный сговор с Владимиром Порешом, издавал антисоветский журнал, искажал интернациональную помощь Чехословакии в 1968 году».
В Чехословакии действительно был создан религиозный семинар по нашему образцу, и мы приветствовали его через радио «Свобода». Мне инкриминировали обращение «Нашим друзьям в Чехословакии» и «Письмо Генеральному секретарю Всемирного Совета Церквей доктору Поттеру». СССР состоял членом этого Совета с 1961 года и склонял участников лишь к одной линии — борьбе за мир. Использовались в основном представители стран Азии и Восточной Европы. К 1975 году Совет превратился в полусоветскую организацию. Делегация Русской Православной Церкви выдвинула ультиматум о выходе из Совета в случае принятия моего критического письма. В рамках Совета была все же создана комиссия по расследованию деятельности церкви в СССР и Восточной Европе.
С августа 1979 года до начала 80-х годов проводились аресты активистов нашего семинара. На 36-й зоне пермских лагерей собрались лидеры, и зону называли «паровозной». В лагере я поставил целью добиться для узников совести права иметь Библию, религиозную литературу, носить нательный крест. И не только для политзаключенных, а для всех верующих, даже уголовников. Потребовал права для верующих встречаться со священнослужителями для исполнения таинства исповеди и причастия. Добиваясь этих требований, я в общей сложности провел в голодовках около 700 суток.