Истреблены все политические партии, кроме одной, даже близкие к большевизму — эсеры. Всякая попытка создать независимую политическую организацию карается в лучшем случае по статье 70. «Выборы» противоречат словарному значению этого слова.
О гуманитарной области. Еще недавно законом преследовалось распространение выдающихся книг. Известен случай, когда человек получил срок 6 лет лагеря плюс 5 лет ссылки за то, что давал читать знакомым «Окаянные дни» Ивана Бунина, «Собачье сердце» Михаила Булгакова и «Доктора Живаго» Бориса Пастернака. Такие эпизоды нередки в делах любого из нас, политзаключенных. Я уже не говорю о таких книгах, как «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына или «Технология власти» Авторханова. Писателей, нравственно осмысливающих происходившие события, карали жестокими неоднократными сроками заключения. Погиб в тюрьме Анатолий Марченко, едва выжил Леонид Бородин.
Полностью отсутствует культура на иврите, лишь недавно подготовлены к печати произведения на родном языке крымских татар (неизвестно, выйдут ли).
Вступив в НТС, я начал заниматься распространением его программы и взглядов, направленных на мирное, по возможности, установление демократического строя в России.
Основные лозунги НТС: «Лжи — правду!» (кстати, подходит для гласности), «Не автоматы, а книги!» Редактировал разгромленный позже «Информационный бюллетень» СМОТа, сообщавший о положении рабочих. Участвовал в борьбе с дискриминацией евреев при приеме на механико-математический факультет МГУ, в другие ведущие вузы. Вместе с Б. Каневским написал по этому поводу статью-исследование (на статистическом материале) «Интеллектуальный геноцид». Размножал и распространял книги по истории, философии и религии, знакомил молодежь с культурным наследием. Моя деятельность по отношению к системе носила деструктивный характер, но объективно была неразрывно связана с позитивными целями: пробуждение исторической памяти, возвращение великой русской философии, известной везде, кроме России. Я всегда считал эту неразрывность необходимой даже по отношению к режиму: нельзя начинать со Зла, нужно начинать с Бога, Человека, Народа.
Целью моей было и остается преображение идеократической системы в нормальную страну, продолжение нашей исторической государственности. Чтобы не быть обвиненным в монархизме в наш просвещенный век, приведу слова Вильгельма фон Гумбольдта из его трактата о государстве: «…выбор монархии как формы управления свидетельствует о величайшей свободе тех, кто ее избирает… Подлинно свободный человек не опасается того, что монарх — единственный вождь и высший судья — превратится в тирана, он даже не предполагает такой возможности. Он не представляет себе, что какой-либо человек может обладать достаточной силой, чтобы лишить его свободы, и не допускает мысли, что свободный человек может стать рабом». Свободные страны — Великобритания, Дания — тоже монархии.
Частично мои устремления осуществляются. Впервые в нашей истории наступил момент, когда можно говорить о перспективах трансформации и преобразования системы в демократическую.
Обусловлена ли моя деятельность личными мотивами? И да, и нет. Сам я никогда никаких притеснений не терпел. Но чем бы ни заинтересовался — культурой, наукой, религией, — видел, как беспощадно подавляется все это вокруг меня.
Еще школьником, в период хрущевской «оттепели», я участвовал в поэтических собраниях на площади Маяковского. Мне дали спокойно закончить школу, прочили математическую карьеру. Но вот остальных участников этих собраний из школы исключили.
Потом поступил, правда ценой крупного скандала, в Московский физико-технический институт. Тогда на пути в МГУ, в Физтех для людей с примесью еврейской крови стояла еще не бетонная стена, но забор — прорваться через него было можно. Видел, как другие абитуриенты, более достойные, оказывались за забором института. Перед окончанием меня выгнали из Физтеха за распространение философской литературы в городах страны, а также за несколько лекций по морфологии культуры. С опозданием на два года, но все-таки разрешили защитить диплом. Моему приятелю, выгнанному вместе со мной, так и не дали. Молот всегда падал мимо, лично меня не касаясь. Свободно работал как математик, без помех публиковался.