Считаю, что опасности возврата к коммунистической системе в России нет. Даже если бы коммунисты получили большинство в Думе, вряд ли им бы удалось что-то сделать. Предстоят президентские выборы, а у коммунистов нет сильного кандидата. Но предсказывать будущее в России нельзя.
БЕСЕДА С ВЛАДИМИРОМ ТИТОВЫМ
Титов Владимир Григорьевич, род. 22. 10. 1938 г.,
1956 — 1959 гг. школа КГБ. 1967 г. — окончил Всесоюзный заочный энергетический институт, инженер.
Арестован 25.10.1982 г. Статья 190-1. Передавал информацию на Запад об использовании труда заключенных на строительстве газопровода в Тюмени. Ранее: 1969 г. — статья 70 (5 лет тюрьмы и 2 года ссылки); 1971 г. — статья 70 (3 года тюрьмы); 1973 г. — статья 70 — осужден и направлен в СПБ г. Сычевка; 1976 г. — освобожден; 1976 — 1982 гг. — периодически помещался в ПБ.
Освобожден 09. 10. 1987 г.
Вопрос: В чем состояли ваши разногласия и конфликты с системой? Какие способы сопротивления и борьбы с системой или отдельными ее проявлениями вы избрали? Каковы были цели вашей деятельности? Достигли ли вы, хотя бы частично, своих целей? Была ли ваша деятельность хоть в какой-то мере обусловлена личными причинами?
Ответ: Юношей я воспитывался на патриотических книгах, на фильмах о «доблестных советских чекистах и разведчиках». Свято верил в идеалы, пропагандируемые вокруг. Кроме того, во мне сформировалось романтическое отношение к людям подвига. Потому и решил стать чекистом, с 1956 по 1959 год учился в школе КГБ. Затем меня направили на работу в Норильск, в Красноярское управление. Служба в идеологическом отделе была связана с наблюдением за жизнью верующих: баптистов, пятидесятников и, конечно, православных тоже. Мы широко привлекали к нашей работе комсомольцев и милицию. Часто приходилось заниматься дешевыми манипуляциями, компрометацией и вербовкой священников.
Я увидел КГБ изнутри, и мои юношеские иллюзии рассеялись. Многие из моих прежних коллег нарушали элементарные нравственные устои: пили, любили покутить. В 1961 году я отказался от дальнейшей службы по моральным соображениям, однако, во избежание неприятностей, сослался на здоровье, на слабые нервы. Так возник мой первый конфликт, но еще не с системой, а с одной организацией. Совесть не выдержала. Стыдно было и перед матерью-христианкой, которая все знала, да и перед своим народом.
Уйдя из КГБ, я устроился инженером в «Центр-энергомонтаж». Много разъезжал по стране в связи со строительством тепловых и атомных электростанций. За годы работы не раз был свидетелем, как к труду на стройках привлекали заключенных. Они работали почти бесплатно, в скверных условиях, их рабочий день длился намного дольше 8 часов.
Основным способом выражения несогласия с несправедливостью и безнравственностью я избрал пропаганду среди людей: изготавливал листовки протеста. Кроме того, передавал информацию на Запад. Считаю, что цели своей добился: на «стройках века» заключенных работает теперь меньше, в США даже в свое время наложили эмбарго на поставку оборудования для газопровода, где использовался труд заключенных.
Вопрос: Как вы относились к возможному аресту? Шли на него сознательно, рассчитывали степень риска или были убеждены, что сможете его избежать, действуя строго в правовых рамках?
Ответ: На арест я шел совершенно сознательно. Избежать его не предполагал, хорошо знал обстановку в организации, где, к стыду своему, сам когда-то служил. Но я заплатил за свой грех 18 годами заключения.
Вопрос: Как вы перенесли переход из вольной жизни в заключение? Как происходили арест, следствие, какие конкретные обвинения вам предъявили? Допускали ли вы на следствии компромиссы, признали вину или продолжали отстаивать свои убеждения? Наиболее яркие впечатления этого периода?
Ответ: В моей жизни было много арестов, следствий, обвинительных актов. За 18 лет я к ним привык, хотя были моменты, когда казалось: живым не выйду. Постараюсь рассказать по порядку, но коротко.
Мои протесты против использования труда заключенных привели в 1969 году к моему аресту и заключению по статье за антисоветскую агитацию и пропаганду. Экспертиза, проведенная в том же году известным врачом-психиатром Лунцем, показала, что я совершенно здоров.
За борьбу в местах заключения за соблюдение администрацией общепринятых законов в 1972 году меня вновь осудили, не выпуская на свободу, еще на три года.