25 августа. Ночь провели в Москве. Чертовская ночь, дождь шел всю ночь. Пока что неизвестно, был в Москве или около Москвы германский вор, но целую ночь ревели моторы самолетов.
Много мы проехали деревень, городов, сел, аулов и станиц, и везде от мала до велика от души приветствовали нас, махали руками, желали победы и возвращения. А беженцы просили отомстить за то, что фашисты издевались над ними. Я больше всего смотрел на детей, которые что-то лепетали и махали своими ручонками нам. Дети возраста Элички — и даже меньше — тоже кричали и махали ручонками и желали нам победы.
Из Украины в Среднюю Азию, к вам туда, через каждые три — пять минут едут эшелоны эвакуированных. С собой везут исключительно все: станки с фабрик и заводов, железо, лом, трамваи, трактора — словом, врагу ничего не остается…
Гитлеру будет та же участь, какая постигла Бонапарта Наполеона в 1812 году.
Наш паровоз повернул на север, едем защищать город Ленина — колыбель пролетарской революции. Неплохо было бы увидеть брата и племянника или племянницу.
Настроение прекрасное, тем более я всем детям обещал побольше побить фашистов. Для их будущего, для своей дочки я готов отдать свою кровь, каплю за каплей. В случае чего (об этом, конечно, я меньше всего думаю) жалей и воспитывай нашу дочку, говори ей, что отец любил ее и за ее счастье-Конечно, вернусь я, и свою дочь воспитаем вместе. Целую ее крепко-крепко. Я здорово соскучился по ней, конечно и по тебе, и тебя целую столько же и так же крепко, как и Эличку. Привет мамаше…
Ваш папа В. Клочков.
Да, поезд действительно повернул на север, но вскоре остановился. Воины дивизии, которой командовал генерал И. В. Панфилов, быстро выгрузились и побатальонно направились на передовые позиции. Так Василий Георгиевич Клочков стал защитником советской столицы.
«Велика Россия, а отступать некуда: позади Москва!» — эти слова скажет политрук Василий Георгиевич Клочков своим товарищам у разъезда Дубосеково, когда будет вести свой последний бой. А пока — обычные фронтовые будни, о которых писал в сентябре — октябре 1941 года в одном из писем: «Наше подразделение набило фашистов в три раза больше своих потерь, притом, когда идет бой, очень скоро проходит день, иногда сражение идет по 6 часов в день».
Ему было 30 лет. Уроженец Саратовской области, В. Г. Клочков жил с семьей в Средней Азии. Оттуда и ушел на фронт. За доблесть и отвагу в боях с немецко-фашистскими захватчиками был награжден орденом Красного Знамени. Получая орден, сказал: «Пока у меня бьется сердце, пока мои руки держат винтовку, я до последнего вздоха буду драться за свой народ, за Москву…» Затем последовал второй орден Красного Знамени…
Их было 28 на разъезде Дубосеково. Враг предпринимал одну атаку за другой, пытаясь овладеть разъездом и продвинуться к Москве. «Ни шагу назад!» — таков был девиз панфиловцев. Танки с черными крестами, не выдержав упорного сопротивления воинов, повернули вспять.
Враг не прошел. Он был остановлен ценой жизни славных героев-панфиловцев во главе с политруком 4-й роты 2-го батальона 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии.
21 июля 1942 года В. Г. Клочкову и другим участникам невиданного поединка с врагом у разъезда Дубосеково было присвоено звание Героя Советского Союза.
Письмо В. Г. Клочкова воспроизводится по его первой публикации в сборнике «Письма с фронта» (Алма-Ата, 1944). Оригинал письма хранится в Центральном архиве ЦК ВЛКСМ.
ЗАВЕЩАНИЕ БОЙЦА 1-го ЛАТЫШСКОГО ДОБРОВОЛЬЧЕСКОГО ПОЛКА Б. ЛУРЬЕ
26–28 августа 1941 г.
Завещание
Прошу переслать его моей матери, Лурье, проживающей в г. Кирове, она эвакуирована из Латвии.
Я умираю за Родину, за коммунизм. Прошло два месяца ожесточенной борьбы с врагом. Для меня наступил последний этап борьбы — борьба за Таллин. Отступления быть не может.
Жалко умирать в 24 года, но в настоящей борьбе, где на весы истории всего человечества ставятся миллионы жизней, я свою также отдаю, зная, что будущее поколение и вы, оставшиеся в живых, будете нас чтить, вспоминать как освободителей мира от ужасной чумы. Что еще писать?
Мама!
Не огорчайся.
Я не первый и не последний, положивший голову за коммунизм, за Родину.
Да здравствует СССР и победа над врагом!
Товарищ, верь, взойдет она, Заря пленительного счастья. Фашизм будет уничтожен, И на обломках самовластья Напишут наши имена!
Комсомолец Латышского полка Вина Лурье
В тяжелых оборонительных боях против немецко-фашистских захватчиков на территории Латвии и Эстонии летом 1941 года участвовали бойцы 1-го Латышского добровольческого стрелкового полка.
Сформированный в первые дни Великой Отечественной войны из коммунистов и комсомольцев, студентов и советских активистов Латвии, полк в августе 1941 года вместе с другими частями Красной Армии и моряками Краснознаменного Балтийского флота защищал Таллин.
В рядах этого полка сражался и комсомолец Бина Лурье — ровесник Великого Октября. Еще в буржуазной Латвии он начал борьбу за свободу и счастье своего народа. Ульманисовский суд приговорил его за коммунистическую деятельность ко многим годам каторжных работ. В июне 1940 года в Латвии был свергнут фашистский режим. Бина Лурье был освобожден из заключения
В начале Великой Отечественной войны Бина Лурье вступил в ряды добровольцев. Его однополчанин С. Аролович вспоминает об отважном юноше: «Товарищ Лурье стоит сейчас у меня перед глазами: среднего роста, лицо бледное, цвет глаз не помню (пожалуй, темные), волосы темные, немного как будто сутуловатый, с тяжелой походкой. Я помню очень хорошо, как трудно было ему двигаться с опухшими от ревматизма суставами ног, как тяжело, превозмогая боли, давались ему военные походы через болота Эстонии… Все товарищи уважали Б. Лурье за его политическую грамотность и эрудицию. Товарищ Лурье был героическим и стойким человеком».
Во время уличных боев в Таллине фашистская пуля сразила Бина Лурье.
После гибели любимого товарища боевые друзья нашли у него письмо-завещание, вложенное в комсомольский билет.
Копия завещания находится в Центральном архиве ЦК ВЛКСМ (сб. 1 — «Комсомол в Отечественной войне», л. 27–28), частично оно опубликовано в сборнике «Во имя Отчизны» (М., 1957, стр. 15).
ПИСЬМО ПИСАТЕЛЯ ЮРИЯ КРЫМОВА ЖЕНЕ
19 сентября 1941 г. 22.00
Дорогая Анка!
Давно я не писал тебе, так как отправить письмо все равно не было бы, возможности. Невозможно это и сейчас. Но я думаю, что написанное письмо все равно как-то дойдет до тебя, а ненаписанное — исчезнет бесследно. Вот я и сел писать.
Сейчас глубокая ночь. Сижу в большой хате. Вокруг меня на лавках, на лежанке, на полу спят ной дорогие товарищи. Они спят в полной выкладке: в шинелях, затянутые в ремни, обнимая винтовку или пулемет!.. Горит ночник, его — шаткое пламя гонит тени по белым стенам мазанки. За столом напротив меня — комиссар. Он так же, как и я, не спит, не спит четвертую ночь.
Как случилось, что мы попали в окружение? Об этом долго рассказывать, да и нет охоты, так как до сих пор еще не все ясно. Одно бесспорно — что всюду, куда ни ткнись, немецкие танки, автоматчики или огневые точки.
Четвертый день наше соединение ведет круговую оборону в этом кольце. По ночам кольцо вокруг нас обозначается заревом пожаров. Они вспыхивают то там, то сям по горизонту, придавая небу причудливую розоватую окраску. Великолепные золотые ветви вырастают в темноте. Бледнеют звезды. Зарево, перекатываясь, ползет по степным далям и гаснет, вспыхивая в другом месте. Под утро уходим из села. Суровые, встревоженные лица колхозников. Тихие речи женщин…