— Так тебе потому и холодно, что ты голая ходишь. Оделась бы!
— Мы не носим одежд.
— Потому и мерзнете.
— Когда нам холодно, мы греем друг друга.
— Тебе что, греться не об кого стало? — посмеялся Семен.
— Да…
Ему отчего-то стало стыдно за свой смешок.
— Ладно, подходи. Грейся, — сказал он и надкусил яблоко.
4
Девушка сидела возле догорающего костра. Она пододвинулась так близко, как только позволяло пламя. У людей бы считалось нескромным то, как она сидела: раздвинув ноги, откинувшись назад, оголив грудь. Но незнакомка нисколько не стеснялась своего тела. Скорее наоборот. Она убрала волосы, что до того спадали ей на грудь, то ли для того, чтобы тепло лучше доходило, то ли для того, чтобы Семен мог получше разглядеть ее.
Лесоруб все также сидел на крыльце с яблоком в одной руке, топором — в другой. Сначала он тайком поглядывал на девушку, будто бы даже смущаясь, но, когда понял, что ее не беспокоит его внимание, уставился открыто.
— Человек, — позвала она.
— А? Чего?
— Я спросила, можешь ли ты сделать больше огня?
— Хм. Могу. А ты мне дашь еще одно яблоко?
— Если хочешь.
— Нет. Не нужно мне яблоко, — сказал он и пошел за ветками, прихватив с собой топор.
Миг спустя костер вспыхнул с новой силой. Высоко поднималось пламя. Золотые глаза девушки засверкали, вторя искрам. Она будто бы улыбнулась.
— Что, так лучше?
— Тепло, — довольно сказала она.
— Ну, грейся.
Девушка потянулась и совсем по-людски вздрогнула, когда по спине ее пробежал ветер. Она повернулась к костру и Семену спиной, и изогнулась, словно кошка.
Яблоко выпало изо рта лесоруба и покатилось по крыльцу.
Девушка обернулась.
— Не цените вы дары земли.
— Угу, — только и нашел, что сказать Семен.
— Тебе не холодно на крыльце? Можешь подойти, я не укушу.
— Да нет… Я… Мне и тут…
— Как хочешь, человек.
— Как хочу…
Некоторое время они просидели молча. Девушка несколько раз тяжело вздохнула, смотря на пламя.
— Почему ты одна?
Девушка не ответила.
— Ну и молчи. — Подумав добавил: — Кинь лучше еще одно яблоко.
Девушка сделала жест рукой и из темноты прикатился спелый плод.
— Вкусные они у вас, — сказал он, утирая рот.
— Потому что мы любим землю, а она нас.
— Ага, мы тоже любим. Сажаем всякое. Бывает даже растет потом. Скажи мне…
— Что?
— А вот как вы греете друг друга? Спите в обнимку? Или как?
— Также, как и вы.
— Но мы особо то и не греемся. Все одеты тепло.
— Я ни раз видела, как люди, те, что помоложе, прибегают в лес и согревают друг друга телами.
Семен поперхнулся яблоком.
— Человек, ты не умеешь есть? Первое яблоко ты уронил, вторым подавился.
— Умею я все, — сказал он, прокашлявшись.
Девушка засмеялась.
— Так это что, получается ты хотела со мной согреться?
— Я и грелась.
— Ты же сказала, что вы, как и мы.
— Да.
— Но разве мы бегаем в лес, чтобы полежать рядышком?
— Мне не было настолько холодно.
— Ага. А теперь?
— Теперь горит большой костер. Мне тепло. Тебе холодно?
— Мне? Нет. У меня, если что, армяк есть.
— Если холодно, можешь сесть рядом.
— Нет-нет. У меня там… армяк… Пойду-ка за ним.
Семен уже сошел с крыльца, но опомнился и вернулся за топором. Когда он шел обратно, девушка сидела к нему спиной.
«И чего мне стоит пришибить ее топором? Она же тварь лесная. Хоть и краше всех баб, что я видел. Но все же тварь… И все же краше…».
Он вернулся на крыльцо и накинул армяк на плечи.
— А ты чего, тут всю ночь сидеть будешь? — спросил Семен.
— До рассвета.
— Так и будешь сидеть у костра?
— Да.
— Вы, значит, не спите?
— Спим. Всю зиму спим. Просыпаемся, только если мерзнем. Говорят, зима холодная будет. Не знаю, как я теперь…
— И зимой вы греетесь?
Девушка тяжело вздохнула.
Семен прислонился к стеке домика. Топор он прижал поближе. Глаза сами собой закрылись.
«Ничего, просто прикрою ненадолго. Спать не буду», — подумал он и уснул.
5
— Человек…
— Чего? — спросил сквозь сон Семен.
— Костер почти потух.