«Нас растят на убой. Разве мой дед мог представить такое? Думаю, ему подобное даже не снилось в кошмарах. А мне снится… каждую ночь.
Вы, прошлые поколения, замечали, какие красивые глаза у коров? Я никогда их не видел, но мой предыдущий сосед рассказывал мне о коровах. Никто не смотрел им в глаза, все считали их глупыми. Зачем вдаваться в подробности жизни говядины, просто источника еды, одежды и мыла?
Поэтому и Им кажется, что мы тупицы. Но мы умеем разговаривать. И думать. И некоторые, вот как я, даже писать. Была бы бумага, а то только стены», — дальше текст уходил во тьму, но когда луна добралась до темного края, оказалось, что там всего лишь полоска, недописанная буква, которую Беляк так и не смог угадать.
«Так вот значит что… Значит, это правда», — ошарашено думал мальчик.
Они со Старцем догадывались, но ни первый, ни второй не говорили об этом вслух.
Беляк поднялся с пола и заметил, как сильно трясутся его ноги, и это было совсем не от холодной воды. Он не стал дожидаться, пока луна сбежит из тоннеля, и двинулся вниз, к своему логову. Предыдущие поколения, как и говорил Старец, знали, зачем их сослали в этот загон… От этих мыслей у мальчика закружилась голова и на мгновение мокрый пол и невидимый потолок поменялись местами. Сколько на самом деле прошло времени, Беляк не знал, но когда он, очнувшись, достиг конца пещеры, было утро и некоторые говядинцы уже жадно доедали вчерашний ужин. Мальчик сел на теплеющую от солнца траву неподалеку от пещеры и снова начал думать, хотя затылок ломило, видимо, от удара после падения.
Если их и правда едят, то не поэтому ли Старец никогда не ел мясо? Может быть… их кормят друг другом? Но Беляк живо выкинул эту мысль из головы, потому что, как говорил ему учитель, во всем должна быть логика, а в скармливании говядинцам говядины не было ровно никакого смысла. Тогда что же с ними делали Мясники, если некий, несомненно, «видящий», написал в пещере об этом? Их убивали — это однозначно, но зачем, если не для еды? Для мыла? А что такое это мыло и неужели его можно сделать только из людей? Наверное, это жутко дорогая и редкая вещь, ведь, как говорил Старец, содержать говядинцев — не самое дешевое занятие: посмотреть только, сколько еды они съедают за день, а еще чистка загона, охрана, постройка этого места, в конце концов, тем более, если вспомнить, что женщин с детьми держали отдельно, а значит, такой загон не единственный у Хозяев.
Поэтому ли Старец ушел? Узнать, что с ними делают Мясники и унести этот секрет с собой? Неужели так делает каждый учитель после того, как передаст все свои знания ученику? «Ну нет, — сжимая до боли кулаки, подумал Беляк, — я так не поступлю». Он вглядывался в просыпающихся говядинцев, грязных, мерзких и никчемных, и думал, сможет ли разглядеть хоть в одном из них ученика.
3
Солнечные часы показывали два пополудни — время, когда Мясники приходят в очередной раз. Но сегодня они задерживались… Беляк уже было подумал, что он обсчитался, и сегодня не пятница, а только четверг, но тут черные ворота со скрипом открылись. Беляк мигом присел на корточки, спрятавшись за пушистым кустом, растущим на берегу горной речки.
Сегодня их было трое, а обычно приходило четверо. Интересно, имело ли это изменение какие-либо интересные причины, или неизвестный Хозяин просто заболел и не смог выйти на работу?
Мальчик облегченно вздохнул, увидев, что один из высоких объятых в черное Мясников уже тащил к воротам сопротивляющегося стадника. Это было отчасти удивительно, отчасти странно: говядинцы никогда не кричали, когда их уводили — им не хватало ума понять, что неизвестность — это страшно. Единственное, чего они боялись, и по вполне понятным причинам — это электрического забора. Этот малец, которому на вид было меньше десяти, не то чтобы орал, он даже не мычал, а просто отпирался от сильного непобедимого великана.
Беляк приподнялся в надежде, что увидел настоящее проявление Разума, даже не сразу сообразив, что выставил свою любопытную фигуру напоказ Хозяевам, да к тому же все равно уже не сможет помочь мальчишке и научить чему-нибудь. Он тут же вернулся в укрытие, не успев поймать взгляды оставшихся Хозяев. По крайней мере, он так думал.
Пот проступал по всему телу, и совсем не от жары. Мальчик волновался, что его заметили. Каждую пятницу к приходу Хозяев он уговаривал себя спрятаться в пещере, уйти туда, где даже днем темно, и куда ни один Мясник не заглянет, но каждый раз его тянуло наружу любопытство. Он завороженно смотрел на открывающуюся пасть стены, пытаясь отыскать путь к побегу, заведомо зная, что это невозможно. Его взгляд притягивали блестящие черные шлемы Хозяев, и он невольно старался разглядеть под ними человеческие черты, но это было бесполезно.