– Не шевелись.
– Я не…
– Говорю, не шевелись!
Я наконец-то сообразил, что пытаюсь активизировать внешние сенсоры, вместо того чтобы просто открыть глаза. Яркий свет заставил меня зажмуриться. В нос бил запах антисептики, от которого хотелось чихать. Кажется, медблок надолго станет моим домом…
– Живой, – радостно загудел капитан. – Живой, чертяка!
– Итак, коллега, – послышался голос Сергея Даровича, – резюмирую: вы были правы, а я, старый идиот, ошибался. Единственное моё оправдание, к сожалению, служит отягчающим обстоятельством.
На этот раз я открывал глаза медленно. Как я и ожидал, меня держали в медблоке. Причём не просто больничной палате, а в отсеке высшей защиты – для пациентов, искалеченных чужой биосферой. Моё тело покрывала стальная скорлупа стасис-кокона. Из-за неё я напоминал ребёнка, попавшего в лапы компрачикосов.
«Человека, который смеётся» мы проходили в позапрошлом году. Интересная книжка. О том, как злые нейрохирурги выращивали генетически модифицированных комедиантов на потеху президента Парижа.
– Андрей, ты как себя чувствуешь? – спросил Визионер.
– Не знаю, – честно ответил я.
– Попробуй рассказать. Только ничего не утаивай.
– Хорошо. – Я задумался. Ничего особенного со мной не происходило. Мне хотелось перелететь на нейтральную позицию, закапсулироваться в стасис-полях, наладить интерфейс с местными системами защиты и обменяться паролями. Вот только как это выразить, я не знал. – Э-э… – осторожно начал я. – Странное ощущение. Как будто мне хочется спрятаться и одновременно подружиться… э-э… с защитницей орбиты. А ещё, – тут на меня напала стеснительность: – ещё я хочу посплетничать с ней и это… ну…
– Понятно. – Экзоразведчики переглянулись. – Базовые алгоритмы, проективный синдром Арраха.
– В рубашке ты родился, парень, – вздохнул Визионер.
– Так что же всё-таки случилось?
– Ты подчинил себе протея. А он передал тебе некоторые привычки. Через несколько часов это пройдёт. В общем, слушай.
Большую часть из рассказанного Визионером я уже и сам знал. С Джемитином наша разведка крупно лопухнулась. Рыбаков не зря получил своё прозвище. Визионер – это человек, который видит духов и общается с привидениями.
Джемитина он проморгал. Скорее всего, тот и не подозревал о своей шпионской миссии. Всё сделала программа, скрытая в симбионке. Смерть харона создала парадокс. Человеческое сознание не способно его воспринять. Сергей Дарович и Николай потеряли сознание. Я бы тоже свалился, если бы не моё упрямство. Если бы я не смотрел на гипнотизирующий свет струны.
Лонот. Чем-то моё путешествие было важно для Тевайза. Важно настолько, что жизни людей и рунархов потеряли ценность.
– А двойник? – спросил я.
– Двойник? А, двойник… Шарик, который ты подобрал, управлял приёмной камерой струны. Мы как раз распаковали протея. В состоянии отдыха он похож на ртутный шар. Ты увидел своё отражение в его теле. – Рыбаков помолчал немного и добавил: – Теперь можно не торопиться. Мы победили.
Вечером того же дня я вернулся в свою комнату в общежитии. Перед тем как лечь спать, я заглянул на кухню. Предчувствия не обманули: будущие экзоразведчики пили чай и резались в «Демиургов». У Димки – чёрная колода, у Юрки – бело-сине-красная, а Галча играла за жизнь и природу.
– Андрей вернулся! – обрадовалась она. – Андрюша, иди сюда. Будем вместе играть.
Я придвинул табуретку и уселся так, чтобы видеть её карты. Ничего так: лес, монастырь и две отшельничьих хижины. Из созданий, правда, остался лишь сын древа. Но он сильный, жить можно. Игра началась недавно, и никто пока что не успел развить свои армии. Димкину сторону представляли склеп и стена костей, Юрка выставил поля лавы, а Галча только-только построила летающий остров.
– Королевский убийца, – шлёпнул на стол карту Димка.
Крохотный человечек в чёрном атласном халате уселся на стол, скрестив ноги. Хороший художник рисовал: глазенки так и сверкают, в бороде каждый волосок можно различить. Я на всякий случай отодвинул локоть. Димка хихикнул.
– А мы его аббатисой покроем, – меланхолично отозвался Юрка. – И ледовым богомолом. Как съездил, Андрюха?
На столе появилась толстенькая дама в чёрной рясе. За ней – серебристое создание, похожее на кузнечика-переростка. Вокруг кузнечика поднялась миниатюрная снежная буря. На столе намело крохотные сугробы, и аббатиса достала из поясного кошеля фляжку с коньяком. Запахло клопами.
– Ничего. Только возни много.
– Ага. Это всегда так. – Галча выложила на стол лес. Возле моей чашки закачались сосны, и весёлые медвежата полезли на поваленное дерево. – А этот обалдуй, – шлепок карты, – интуицию сдал. С твоей помощью, между прочим. – На столе появился сын древа. – Дим, ты бы хоть спасибо сказал.
– Ага, спасиб. – Димка рассеянно выложил на стол карту рубашкой вверх. – Сюрприз!
Мы с интересом посмотрели на карту.
– Не томи. Что там? – грубовато спросил Юрка. – Людоед?
– Разбежался. – Он чуть помедлил и перевернул карточку. – Игнисса! Это мне дядя подарил. За экзамен.
На столе появилась миниатюрная копия огненной демоницы. Той самой, из рунархского зеркала. Она сделала несколько пассов, и над лавовыми полями вспухло облако взрыва.
– Так, допрыгались… – Галча задумчиво сложила свои карты и вновь развернула их. – Юр, у тебя срединника не завалялось?
Рыжий пожал плечами:
– Не-а. Срединника два хода ждать.
– Ну, значит, всё. Слили партию.
Она без раздражения бросила карты на стол. То же самое сделал Юрка.
– По следующей?
– Ага. Димыч, ты сразу скажи: кроме Игниссы у тебя других подарков нет?
Димка вздохнул:
– Нету. Вот сдам сессию – будет корабль «Восьмёрка мечей».
– Ясно.
Вновь зашлёпали по столу карты. После нескольких партий я попросил, чтобы мне дали колоду. А ещё через час – в первый раз выиграл.
– Случается, – Юрка перетасовал карты, сдал семь карт и повернулся к Димке: – Слушай, а «Восьмёрка» сильная карта?
– «Восьмёрка»? – Он на мгновение задумался. – Да нет. Не столько сильная, сколько непредсказуемая.
Восьмёрка мечей
Глава 1. Порядки Злого Демиурга
Весенний ветер проносился над ледовыми полями. В щель меж облаками проглянуло солнце, заставляя меня зажмуриться.
Руку нестерпимо жгло. Я едва удержался, чтобы не сунуть пальцы в рот. Следовало действовать быстро: мембрана съедает руку в считанные секунды. Я зубами рванул задвижку вибролезвия; она не поддалась. Противно заныл клык.
Попал, братец… Уже не до руки, самому бы выжить. Я дергал задвижку снова и снова. Неужели всё?
Дно сита отблёскивало свинцом. Я осмотрел его повнимательнее. Синяя губчатая поверхность мембраны была скрыта тонкой металлической плёнкой. Я перевёл взгляд на пораненные пальцы и расхохотался.
Я счастливчик. Проталкивая ком снега, я случайно задел стопор, переводящий сито в режим хранения. Пластина, закрывающая мембрану, защемила мне пальцы. Вибролезвие, конечно же, стало на предохранитель, чтобы старатель сдуру не попортил руку и улов.
Колени мои мелко дрожали. Я уселся в снег. Всё, ребята, сегодня я больше не добытчик… Норму не выполнил, но и бог с ней. Открыть сито мне не под силу. Рунархи обожают механические головоломки. В их инженерии даже ордусцы разобраться не могут. А они доки – говорят, что ордусец может с помощью кувалды и гаечного ключа починить сломанного протея.
Пора возвращаться. Надо ждать антиграв. Меня, конечно, накажут за невыполненную норму. Может – жрать не дадут, а может – назначат в загонщики. Весна наступила, скоро начнётся Дикая Охота. Охранникам хочется развлечений.
Я ещё раз попробовал раскрыть сито, но лишь сломал ноготь. Защемленные пальцы ныли, на кончике среднего темнело коричневое пятнышко. Хороша рунархская техника, ничего не скажешь. Сплюнув, я отправился разыскивать буй.